тяжелые шторы и посмотрела на луну. Еще одна бессонная ночь, не первая и не последняя.
Эвгенидес остановился в дверях малого тронного зала. Те, кто сидел ближе, прервали разговор и в недоумении уставились на странного незнакомца, потом узнали его и вздрогнули от ужаса. Он выглядел старше и после долгого отсутствия стал неузнаваем. Велел цирюльнику коротко подстричь волосы, а правую руку прятал в перевязи. Молчание вязкой волной растекалось по тронному залу, все глаза устремились на него, и он стоял у подножия лестницы, пригвожденный к месту этими взглядами.
– Эвгенидес, – позвала королева.
Он отыскал ее глазами. Она протянула руку, Эвгенидес спустился с лестницы, пересек тронный зал и поклонился.
– Моя королева, – молвил он.
– Мой вор, – откликнулась она.
Он поднял голову. Она стиснула его руку, и он не стал спорить.
– Пора ужинать, – сказала королева, и придворные направились в церемониальный зал, где по повелению королевы накрыли ужин – чуть раньше, чем планировала кухня. Повар, ругаясь про себя, с честью справился с ситуацией.
Эвгенидес сел между баронессой и герцогиней, младшей сестрой королевы. Самыми громкими звуками в зале были шаги слуг, разносящих еду. Каждый из гостей переводил взгляд сначала на Эвгенидеса, потом на королеву, потом в собственную тарелку. Некоторые покашливали или прочищали горло. Кто-то на дальнем конце стола заговорил об урожае, который выдался хорошим, и герцогиня по правую руку подхватила нить беседы. Она завела разговор о погоде, которая выдалась холодной, что неудивительно, поскольку стояла зима. Наконец принесли блюда. Эвгенидес съел овощи, а мясо оставил, потому что не мог нарезать. Съел маленький кусочек хлеба, не намазывая сыром, потому что и этого не мог сделать.
За обедом подавали вино. Когда он выпил первый кубок, его вновь наполнили. Кубок был керамический, с высокой тонкой ножкой и широким верхом. Отпив немного, Эвгенидес залюбовался рисунком по внутреннему ободку. Кентавры гнались друг за другом, натягивая тетиву. Двумя руками, подумал он и выпил до дна.
Обед закончился, королева встала, и Эвгенидес встал вместе с остальными придворными. Чтобы не покачиваться, он незаметно уперся тремя пальцами в стол, да так, что побелели костяшки. Стоял так, пока соседи по столу откланивались и расходились. Подошел отец, взял Эвгенидеса под здоровую руку, и тот с благодарностью повис на нем.
– Разве сегодня не разбавляли вино? – спросил вор.
– Как обычно, две части воды. – Только так пили вино в цивилизованном мире.
Когда зал опустел, отец оторвал Эвгенидеса от стола и проводил наверх.
– Сегодня мне не понадобится никакой летиум, – сказал в дверях Эвгенидес. – Вино прекрасно заменяет его. – Отец напрягся. – Шучу, шучу. – Хотя сам был в этом не уверен.
Второй обед прошел примерно так же. Эвгенидесу подавали еду уже нарезанной на кусочки, и вместо