и я буду танцевать на твоих костях. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Главное не сорваться. Только не сейчас».
Часто пепел смешивался с кровью. Иногда это происходило случайно, когда он просто пролетал не в то время, не в том месте. Иногда это происходило намеренно, когда ему приходилось быть участником ритуалов. Или соучастником. Да, так это звучало бы более точно.
Холодные ладони втирали его в лица живых, и в лица мёртвых. Раскрытые рты вдыхали его в обожжённые лёгкие. Жадные языки облизывали пересохшие губы, оставляя его на своей коже.
Он скользил по звенящей стали ножей.
Смешиваясь с кровью, он устремлялся по венам и артериям.
Он, пепел, был никем и ничем. И одновременно с этим, он был всем и каждым.
Если бы он был способен мыслить, то наверняка представлял бы себе, что является единственным существом этого мира.
Мира алых закатов и рассветов.
* * *
Угольки разговаривали с Борнасом. Он прислонял их уху и сжимал ладонь. И тогда они весело щебетали, перекрикивая друг друга, будто каждый из них хотел рассказать что-то важное. А затем он бросал их в пламя и там они уже звенели и насвистывали какую-то свою мелодию.
В такие моменты Борнас прикрывал глаза и наслаждался этой симфонией. Наслаждался хором завывающих душ, корчащихся в котле.
Ему не нужны были их страдания, как таковые. Ему было просто плевать, что они испытывают: наслаждение или агонизирующую боль. Но когда он подбрасывал угли, души подвывали чуть громче, чем обычно. Именно поэтому он так любил это занятие. Он просто любил их пение. Ничего личного.
– Ещё горсточку углей. Ещё немного. Эхехей!
В конце концов, это место было создано именно для этого. Он, и подобные ему, тоже были созданы для этого. Так почему же он должен был испытывать какое-либо сочувствие или сострадание к этим душам? Хотя, с другой стороны, при всём желании, даже если бы оно вдруг появилось у него, он не смог бы им ничем помочь.
Но таких желаний у него не появлялось никогда. Даже в шуточной форме, даже будучи «низшим», потому что он был слишком традиционных взглядов на мир. И в данный момент жизни его мир сузился до размеров котла. Больше его ничего уже не интересовало.
* * *
Котёл располагался в самом центре города. Его можно было лицезреть практически из любой высокой точки, но особо элитное жильё размещалось конечно же с таким учётом, чтобы вид из окон раскрывал его во всей своей красе.
Он был утоплен в землю и на поверхности была лишь его малая часть. Издали это даже больше походило на огромное озеро с бушующими водами. И только вблизи можно было разглядеть, что это были вовсе не воды.
Нижняя, основная, часть была скрыта от любопытных глаз. Котёл был поделён на сектора и за каждым был закреплён «низший», исполняющий обязанности кочегара. В итоге несколько сотен тысяч «низших» постоянно находились вокруг котла, время от времени подбрасывая угли и сменяя друг друга на своём посту, тем самым поддерживая никогда не затихающее пламя. Никогда не затихающую агонию.
Даже по меркам