до пункции и после. Когда это можно назначить, он не знает, но обещает решить вопрос.
Следующая наша остановка – это онколог, который работает в другом месте, в больнице для раковых больных. Клиника – это красивый особняк возле озера, окруженный парком и лесом. Мы приезжаем намного раньше назначенного времени. У них есть кресла-каталки в вестибюле. Я сажу маму в кресло, и мы едем на прогулку.
Мы одинаково бледные. Она не была на улице недель шесть после операции, и яркое солнце и блестящий снег ослепляют ее. Мне же непривычно катать кресло-каталку. Неровные дорожки и резкие спуски вниз дают ощущение вождения гоночного автомобиля без тормозов, когда он устремляется вниз при малейшем провокации. Не знаю, как для мамы, но для меня эта прогулка – большое физическое упражнение. Я раскраснелась и тяжело дышу. Мы дошли до обрыва к темному озеру – оно покрыто толстой коркой льда, сияющего на солнце.
Визиты к врачам – обычно мучение и для меня, и для мамы. Но сегодня, в этот солнечный день, возле озера я даже радуюсь тому, что у нас есть время побыть вдвоем и на природе. Мы возвращаемся назад в больницу. В огромном вестибюле стоит рояль. Моя мама – пианист, и деменция, благо, не добралась до разрушения мануальных навыков. Мышечная память – самая стойкая. Она садится за рояль, который для таких случаев специально не в кустах стоит. Мама с удовольствием гоняет пальцы по клавиатуре и играет веселые мелодии моего детства. Бродящие пациенты осыпают ее комплиментами, и я даже записываю маленькое видео. Есть солнце и музыка, и та параллельная реальность с болезнями и неприятностями исчезает. Как будто нет возраста, деменции, Америки и Центра для раковых больных.
Назначенное время не скоро, нам нужно еще два часа гулять. Поднимаемся к назначенному кабинету, и нам говорят, что, возможно, доктор увидит нас раньше. Это было бы здорово. Успеваем проделать манипуляции педикюра, я делаю несколько звонков, и нас вызывают к врачу. Хорошая новость в том, что раковых клеток нет. Я задаю всяческие вопросы о том, как соотносится гидроцефалия с раком. Никак. Задаю вопросы о том, как можно решить вопрос с уходом и тяжелым характером, и не нахожу ответов у онколога. Заказанный транспорт отвозит маму назад в рехаб.
После этого долгого эмоционально напряженного дня хочется отдохнуть. Но покой, как обычно, мне только снится. Мне нужно уделить внимание Васе. Лего-роботику перенесли на неделю – уже легче. Он участвует, правда, без особого энтузиазма, в организации бойскаутов. В субботу у них запланировано мероприятие – строить шалаш в лесу и даже в нем переночевать. Спать в лесу в холод я категорически не хочу. По идее, организация должна объединять пап и их сыновей, чтобы проводить время вместе, по крайней мере, я так понимаю. А папы более морозоустойчивые, чем нежные мамы. Но пап в этой компании недостаточно, и мероприятие зависит от моего голоса: если я не соглашусь спать в субботу ночью на улице, оно отменится. Здравый смысл побеждает, я объявляю, что согласна только на постройку шалаша.
Бойскауты