из всплесков и дел.
Назидается тот, кто успел
Напоиться в плесканьях ручья,
Ранних певчих, дрозда и зарянки.
В этом зове важнее ничья,
Запевают щеглы и овсянки.
Ветер силой своей не вращает.
Божью милость хор птичий вещает
В свете дивно растущих лучей,
Забывая про шум скоростей.
Дивеевский слуга Христовый
Тихо увлекает в зимний сон метель,
Белою порошей стелется под дверь.
Призывает в гости добрый Серафим,
Паствою скорбящей много лет любим.
И со всей округи, и с земель соседних
Тянемся на службу в вечер и в обедни.
Кому мил и дорог милостивый Спас,
Преподобный старец помощь тем припас.
И светлее лица и добрее взгляд,
А слуга Христовый так тому и рад.
Этой дивной радостью не один уж век
Тешится и учится всякий человек.
Сторожат нас храмы, веселит звонарь,
И на немощь издавна трудится алтарь.
Матерь Божья ходит, верных согревая,
Ищущий находит, в ласку попадая.
Обитель в Дивеево в праздничной заботе,
В постах и молитвах, а сердца – в работе!
Люди не случайны, встречи промыслительны.
Душа видит тайны, дни тут так спасительны!
Дороги Пушкина
Старо как мир стремленье века
Убить исканья человека.
Тьмы много, света в душах нет.
И сколько б ни минуло лет,
Изящной помощи урок
Нам преподнёс поэт-пророк.
Приходят те, кто «катят солнце»7,
А мы на них глядим в оконце.
Как все пророки, оклеветан.
Особым промыслом храним.
За правдолюбие гоним.
Как трудно честь хранить поэтам.
Кого-то напрягает пафос.
Огонь живой не укротить!
Ведомый целью успевает
Себя и общество взбодрить.
Ни поездов, ни самолётов.
В телегах, бричках, на санях —
Дорогой долгою в широтах
Мчит путник смелый! Второпях
Писать, черкнуть, успеть вернуться,
Узнать, обдумать, провернуться…
Как много дум, и чувств, и дел —
Таков был Пушкина удел.
Не про балы, а про исканья
Историй русской старины.
Мечты и поиски в метаньях
И чьи-то образные сны.
Всё принимал и подмечал,
Пути нелёгкие верстал.
И как бы вскользь, непринуждённо
Народ и время узнавал.
Поэмы, сказки, пьесы, шутки
И эпиграммы, прибаутки
То прозой точной, то в стихах!
Картины жизни на устах!
Мы разменяли на уют
Любви дары. Проходит время.
А нас не гонят, не клянут —
Иные мы, иное племя.
Бодры и скоры в осужденьи.
В нас есть момент ограниченья,
Чтоб