для почты на столбе в двух шагах от старого леса. Я сняла занавески Бриккен, чтобы повесить свои, в мелкий цветочек. Солнечный свет, проникающий сквозь кроны деревьев, падал на крыльцо зелеными отсветами. Тот же цвет, что и у дома. Чуть в стороне кусты сирени. Крошечный яблоневый сад, Даг ласково нашептывал что-то серому тонкому стволу посреди газона, давно кем-то спиленному. Я раздвинула занавески, чтобы выглянуть наружу. Весь день я наводила уют, пока не настало время спускаться к ужину. Все конские каштаны лежали в большой вазе на комоде – за каждый раз, когда мне удалось вывернуться, не опозориться, всех случаев я уже и не помнила. Мои золотые кубки. Вероятно, скоро их число перестанет расти.
Когда Бриккен позвала меня, я накинула на себя серую шаль и вышла из своего дома, чтобы спуститься к ней на первый этаж. В кухне пахло шалфеем, у Бриккен рядом с чугунной плитой стояла современная белая электроплита, и, хотя стулья и стол казались пережитком, оставшимся с рубежа веков, она довольно неплохо обновила кухню при помощи новых подушек на стулья и скатерти в зеленую клетку. Когда я вошла, она напевала, присаливая куски мяса, которым, видимо, суждено было стать эскалопом. Из сковороды во все стороны летел жир, и она, помешивая готовку, то и дело проводила тряпкой по новеньким голубым дверцам шкафчиков. Я быстро собрала букет к столу и идеально накрыла к ужину на зеленой скатерти, поставив одинаковые тарелки, самый крупный цветок на ободке тарелки наискосок вправо. Лампа над столом отбрасывала блики на потолок, а выше находился мой собственный дом. «С завтрашнего дня мы с Дагом будем жить отдельно, – подумала я. – Сошьем свои сидушки на стулья и сами будем накрывать на стол у себя».
Снаружи стемнело. Никто ни словом не обмолвился о том, как накрыт стол. Даг ел и улыбался, говорил мало. Руар вошел и быстро все съел, до чистой тарелки. Потом отодвинул ее от себя и откинулся в своем кресле. Шершавые ладони. Его школой жизни стал лес – широкие плечи, мотоциклы, лошади. Он был сильный и загорелый, его прямая фигура лучше смотрелась в вертикальном положении, чем на диване. Золотые волосы, как у Дага, синие брюки и белые полосы на загорелой шее.
– Спасибо, – сказал он.
Он поблагодарил меня.
Я поднялась, чтобы убрать его посуду. Его глаза остановились на мне.
– Сядь поешь, – сказал он. – Есть другие варианты.
Потом он снова вышел, чтобы перевернуть навоз или положить листья на картофельную грядку. Может быть, потом я смогу увидеть его из своего окна. Вилкой я отодвинула жир и кожу на край тарелки. От помойного ведра под мойкой пахло затхлыми внутренностями. За кухонным окном промелькнул Руар.
– Я вынесу, – сказала я.
Встала и указала на ведро.
Бриккен протянула мне ведро, а я потянулась за ним, когда Руар снова вернулся в дом и повесил на вешалку шапку. Снаружи совсем темно. Моя рука бессильно повисла.
– Может быть, все же завтра?
– Вынеси прямо сейчас, – сказал Бриккен, – а то отходы начнут вонять.
Она крепко держала ведро за ручку. Я взглянула в сторону пустого двора, не взяла ведро.
– Ты