тяжкихъ думъ
Мой разрывался. Sлая вонь
Была вокругъ, и жёгъ огонь,
Стекая сверху: этотъ ядъ
Меня насквозь пронзалъ, но радъ
Ему я отчего-то былъ.
Огнь вѣчныхъ мукъ меня любилъ,
А я его. «Живи, мой другъ! —
Я нѣжный гласъ услышалъ вдругъ. —
Сгораетъ сердце отъ любви.
Молю тебя: вовѣкъ живи!
Варавва предалъ насъ, но онъ
Былъ не Пилатомъ осуждёнъ,
А мной отправленъ былъ въ шеолъ.
Пусть дождь прольётся. Бездну sолъ
Онъ смоетъ, и забуду я,
Какъ мучилась душа моя
Въ любви къ разбойнику. Глупецъ!
Онъ думалъ царственный вѣнецъ
Надѣть на гордую главу.
И я мечтала наяву
Владычицей еврейской стать,
И не могла я распознать
Обмана въ томъ, кто былъ мнѣ богъ.
Но судъ мой былъ суровъ и строгъ.
Нѣтъ, мы не боги на землѣ,
И наша участь въ вѣчной мглѣ,
Но въ свѣтъ и вѣчность, и покой
Ведётъ насъ властною рукой
Всесильный Вождь Адонаи».
И я открылъ глаза свои,
И ужаснулся я тотчасъ,
Увидѣвъ тьму заплывшихъ глазъ.
Правдивы женщины слова:
Вараввы мёртвая глава
Висѣла въ крѣпкомъ кулакѣ,
И въ строгой мертвенной тоскѣ
Она смотрѣла на меня.
«Живи, мой другъ. Но отъ огня
Я не смогу тебя спасти,
И долго будешь ты итти
Въ пустынѣ тѣсной, и покой
За адской огненной рѣкой
Ты не обрящешь. Но во мглѣ
Моё служенье на землѣ
Продолжишь ты, и за тобой
Въ часъ, предназначенный судьбой,
Вернусь я. Можетъ быть, вдвоёмъ
Вернёмся мы въ небесный домъ», —
Варавва молвилъ мнѣ. Жена
Стояла предо мной одна,
Въ рукахъ своихъ держа кувшинъ.
Покоя сладостныхъ вершинъ
Мнѣ не вкушать теперь. Лишь страхъ
И боль въ груди, и боль въ ногахъ
Сопроводятъ меня въ пути.
Но, Боже мой! Чего найти
Желаю я? Какой мечтѣ,
Блуждая въ чёрной пустотѣ,
Теперь предался я? «Съ тобой
Теперь я связана судьбой.
Жестокой будетъ наша месть
Тѣмъ, кто земному предпочесть
Сумѣлъ Іисуса. Сладкій ядъ
Вливалъ его безумный взглядъ.
Теперь всё кончено. Любовь
Сильнѣй, чѣмъ Іисуса Кровь,
Насъ сочетала. И тебя
Я къ жизни воскрешу, любя.
Твой храмъ разрушенъ. Но его
Въ три дня создамъ я. Но того,
Кто званъ Христомъ былъ, не вернуть:
Земной его оконченъ путь.
Пошли разбойники за нимъ.
Я вижу: Іерусалимъ
Разрушенъ будетъ ими весь.
Безумецъ глупъ! Пока мы здѣсь,
Не отворитъ священный градъ
Погибели широкихъ вратъ.
Онъ обманулъ насъ: нѣтъ любви
Въ томъ, кто былъ выкупанъ въ крови
Младенцевъ чистыхъ. Но рыдать
Надъ