общества быт, но Изергильда переступила законы ковена. Мне не было места ни там, ни там. Жизнь после побега в маленькой деревеньке без принуждения к темному искусству и в спокойствии для меня была самой счастливой, пока нас не украли из собственного дома и привычного мира.
А сейчас пора было идти «на поклон» к приютившему беглянок старенькому гному, от которого было больше тепла, чем от той же Изергильды. Я тихонько оторвалась от дочери и тихо вышла из комнаты.
Все светильники были погашены. Мне пришлось осторожно красться по мрачному коридору на свет, исходящий из кухни. Там на столе стояла единственная зажженная свеча. В кухонной комнате царил полумрак, а изнуренный хозяин дома сидел и наблюдал за пляской свечного огонька.
Гном постукивал скрюченными пальцами по подлокотнику старого кресла, он заметил меня сразу, но молчал. Я решила взять инициативу в свои руки. Придвинула к нему слуховую трубу, чтобы он мог услышать каждое мое слово, наверняка. Как только он приложил металлическое устройство к уху, я начала свой рассказ:
– Меня зовут Алика, дочь мою – Соня. Темные пленили нас, но нам удалось сбежать. Поэтому мы здесь, в городе, где раньше не бывали.
И ни слова лжи.
– Алика, – тихо проскрипел гном. – Меня зовут Орлих. Я – мастер гончарных дел.
Это подтверждало многообразие глиняной посуды.
– Я хочу отблагодарить тебя за твою помощь и радушие, Орлих. Дашь ли ты разрешение посидеть в твоем кресле после тебя?
Гном скупо кивнул и встал с кресла, уступая его мне.
– Не засиживайся долго, Алика. Тебе необходимо выспаться.
Больше он не задал ни одного вопроса – удалился. Очень странный старый гном. А ведь понял он гораздо больше, чем я поведала.
После того, как я осталась на маленькой атмосферной кухне одна, я сразу пересела в потертое и памятное для Орлиха кресло, еще хранящее тепло этого душевного гнома. В благодарность я решила создать истинный талисман для мудрого мастера гончарных дел.
Для этого я должна была проникнуться его сутью, его прошлым и его настоящим, а через значимую вещь это сделать легче всего. Подобные талисманы я делала всего два раза в жизни: для отца Сони и для своего собственного родителя. Правда, подарив, я больше не видела ни одного, ни другого. А теперь и не увижу никогда.
В моей жизни, теперь уже прошлой, я мастерила мелкие побрякушки милые женскому сердцу и украшения для дома. На скромные средства от продаж безделиц мы с Соней и жили. Добавляла всего искорку дара в созданные предметы, чтобы отвести беды, нездоровье или неприятности.
Темный дар не мог принести удачу, любовь или что-то в этом роде, но защитить, отвадить или уберечь – это в его власти, как противодействие самому себе, не ломая свое разрушительное естество.
Но сейчас я собиралась сделать нечто совершенно иное, вложив чистую благодарность за участие в наших с Соней судьбах.
Я гладила подлокотники с закрытыми глазами, пытаясь ощутить