кроме двух пар алых глаз.
– Быстрее! Давай сюда Ас`Ху! Он… – Уже в полной тьме отражался ее голос.
– Ты уверена? – Отозвался другой. – Отец же говори…
– Да! Давай! Скорее!
– Ладно, держись браток!
– Не умирай… – Схватив его за лицо, она поднесла свои мягкие губы. И это последнее, что почувствовал Зверь…
Глава
II
Первое воспоминание из детства. Как правило, оно очень яркое, несмотря на то, что под воздействием времени картинка происходящего замыливается. Разбитые кулаки, а с губ капает алая кровь. Перед ним лежал кричащий от боли ребёнок. Огромный синяк зияет на всю руку. Воспитательницы быстро прикрыли эту мелкую истеричку. Но к агрессору, как им тогда казалось, даже не подошли, бросив презрительный взгляд.
– Да он же настоящее животное! Гаденыш! Он совершенно дикий и неуправляемый! В наше уважаемое заведение больше ни ногой! – Комната в которой они сидели изобиловала раритетными технологиями и древним ремонтом. Директор детского сада, яростно отчитывала мать.
– Но он таким родился у него…
– Такому как этот звереныш не место среди нормальных людей! Сдайте его в психушку! – В наше время это было вполне себе нормальным явлением, многие дети отправлялись в подобные заведения.
«Зверь? А что неплохо! И нужен мне этот драный садик! И все вы мне не нужны! Буду один! Сам по себе!» – Эти мысли пришлось надолго запомнить.
В тот день он в последний раз видел свою мать. Отца даже не помнит. Сначала был приют. Там били. Но он сопротивлялся. Каждый раз вставал и давал сдачи. Кусался, дрался руками, ногами. Они не принимали. Он не понимал почему. Затем интернат. Всё по-старому. Он помнил их взгляды. Зверь предпочел остаться один.
***
Темно… Голова раскалывается, после тяжелой ночки, словно огрели кувалдой. Тело ноет. «Такое чувство, что пил неделю! Но я жив»!» – Первая пролетевшая мысль. Зверь слегка приоткрыл глаза – привычный интерьер. Всё по-прежнему было на своих местах: рядом с диваном, на котором он лежал, стоял чёрный квадратный столик на нём стакан с водой, напротив стенка с компьютером, а по обе стороны шкаф и комод, в общем, простенькая и уютненькая обстановка. В глазах всё немного расплывалось – последствие жуткой головной боли. На груди прощупывался шрам, аккурат в районе сердца. Можно было расслабиться, оглядевшись по сторонам.
Долго рассматривать комнату он не стал. И сев на диван тут же схватил стакан, жадно глотая воду, которая сейчас для него, все равно, что зелье здоровья. Осушив чуть ли не залпом, он встряхнулся и, откинувшись на спинку дивана, стал потирать виски. Запах блинов заполнил всю его квартиру. «Кто готовит?» – Сознание возвращается. Из кухни доносился тихий, но до того приятный голосок, что на мгновение боль отступила. Голос был женский нежный и звонкий. Эта нимфа, кем бы она не была, пела немного грустно, но до чего душевно. Он просто сидел и слушал, завороженный ее печалью. И пусть весь мир подождет…
– И