я имею в виду, им кто-нибудь что-нибудь преподает?
В глазах Глерра промелькнуло раздражение.
– Я всегда готов наставлять тех, кого Орена благословила хоть крупицей своего дара, но, боюсь, кроме Тиши, никто не обладает необходимой усидчивостью, я уж молчу о том…
Девушка вновь перебила его:
– Кто-нибудь учит их чему-нибудь стоящему?
Люцилла пораженно ахнула, а Глерр прищурился:
– Могу я узнать, с какой целью ты спрашиваешь?
Кьяру, похоже, нисколько не смутил его тон – ровный, но в то же время угрожающий. Она ответила:
– Дети не должны находиться в праздности. Если вы не можете заниматься с ними, тогда я сама буду обучать их.
Глерр поднял брови и улыбнулся краешком губ.
– Нет. Я не позволяю.
– Нет?.. – Кьяра заморгала, на мгновение сбитая с толку, затем нахмурилась. – Что значит «не позволяю»? Дети имеют полное право…
В синих глазах заплескалась насмешка.
– Видишь ли, дорогая Кьяра, в некотором роде я опекун этих детей, – Глерр бросил быстрый взгляд на Нейта, – а значит, я, и только я решаю, на что они имеют право, а на что – нет.
Девушка задохнулась от возмущения, а он продолжил:
– Сейчас двери этого дома открыты для всех желающих, но если я пойму, что кого-то мои правила не устраивают, то запру Оранжерею.
– Глерр, послушай… – заговорил Нейт, но Кьяра, вспыхнув от злости, его прервала и подчеркнуто спокойно сказала:
– Что мне сделать, чтобы ты передумал?
Глерр медленно улыбнулся, а его глаза вспыхнули.
– Я хочу нарисовать ваш портрет.
Захваченная врасплох, Кьяра приоткрыла рот и пробормотала:
– Я… никогда… я… – но потом, кашлянув, твердо произнесла: – Хорошо, я согласна.
Люцилла, шумно вздохнув, вперила в нее неприязненный взгляд. Улыбка Глерра стала еще шире.
– Нет, я имел в виду вас обеих, – и он кивнул на меня.
В лицо словно направили свет множества люминариев – на миг я даже зажмурилась, чувствуя, как неистово забилось сердце.
Он хочет нарисовать меня? Зачем?
Я посмотрела на Кьяру, которая обернулась ко мне с мольбой во взгляде, затем на Кинна – он едва заметно покачал головой. И меня вдруг озарило.
– Я согласна, но при одном условии.
Глерр вопросительно вскинул брови.
– Позвольте нам с Кинном изучить вашу карту. – Заметив сомнение в его глазах, я добавила, стараясь звучать искренне: – Мне очень нравятся карты, всегда нравились. И Кинну, я знаю, тоже. Мне сказали, ваша карта – огромная редкость, поэтому хотелось бы как следует ее рассмотреть.
Я выдержала пристальный взгляд Глерра, стараясь не выдавать собственного волнения. Наконец он тряхнул темными кудрями.
– Хорошо. Я согласен. Завтра жду вас обеих через два часа после рассвета. Час я вас пишу, потом у вас есть полчаса на карту – и ни минутой больше. Где выход, вы знаете.
На прощание изогнув губы в холодной полуулыбке, он вышел из гостиной