от меня на пару шагов. Я бы не стал тебя целовать, потому что я не стою твоих слез и твоих поцелуев.
А я бы, кричу я, я бы сама на тебя кинулась! Повисла бы на шее и целовала бы до тех пор, покуда вода не захлестнула бы нас с головами, и под водой продолжала бы тебя целовать.
Но ведь у нас все равно нет корабля, и море, бывшее в наших бокалах, теперь пузырится и бродит в наших мягких осенних животах.
Ты говоришь это робко, неправильно расставляя акценты, и как-то смазывая ударения.
Ты словно в огромном пузыре, из которого звуки доносятся преломленными и некрасивыми.
Я заглядываю тебе в лицо. Ты как большая рыба.
Ты, говорю, как большая рыба.
А ты, отвечаешь ты, как сонная улитка, заползшая в свою треснутую, надломившуюся раковину. Мы можем вызвать такси. Далеко нам еще?
Рыбе не может быть далеко, отвечаю я, пританцовывая. Я рада, что ты похож на большую рыбу. Скорее всего – на карпа.
Карп Карлович, дразнюсь я. Мы почти уже прибыли.
Я выпучиваю глаза и складываю губы восьмеркой, шевелю ими, изображая рыбий рот.
Ты не смеешься, даже не смотришь в мою сторону, не видишь моей глупой клоунады.
Голос у тебя уставший, я содрогаюсь, когда ты произносишь: наверное, идти в казино сейчас – это глупо. У меня даже нет наличных денег.
У меня вообще нет денег, успокаиваю тебя я. Но поход в казино не кажется мне глупой затеей. Почему тебе кажется? Почему вечно на твоем пути возникают какие-то остервенелые, никчемные оправдания, преграды и помехи.
Отсутствие денег – не порок.
Нищета – вот порок, вторишь мне ты, и снова подставляешь свой локоть и предплечье, упакованные в темно-синий плащ.
Нам осталось пройти всего два квартала.
Как мы будем играть, если у нас нет денег, спрашиваешь ты озабоченно.
Мы будем ловить волну, отвечаю я.
Вечно ты со своей беспочвенной надеждой, вздыхаешь ты, но подчиняешься и продолжаешь идти.
Да, думаю я, вечно я со своей беспочвенной надеждой.
15
Мы выиграли в казино немного денег, я настояла на том, чтобы потратить их на аренду мотоцикла.
Я сидела сзади, прижималась к тебе, дрожа. А потом осмелела и отпустила обе руки, представляла, что я – свободная птица, и я лечу туда, где тепло и весело, где нет тебя.
Но ты был.
Мне всегда хочется, чтобы ты оказался рядом, когда тебя нет. Когда ты есть – я мечтаю, чтобы ты исчез.
Мы доехали до болота с аистами, заглохли и оглохли. Я носилась по полю, кричала и каркала, а ты, кажется, снимал это все.
Зачем тебе эти записи, спросила я, падая на выжженную траву подле тебя.
Запомнить тебя настоящей, живой и счастливой, полностью отдающейся моменту.
Значит, придет время, когда ты не сможешь меня увидеть, и тебе придется пересматривать эту грустную пленку, спрашиваю я.
Ты сама знаешь ответ, печально говоришь ты, убирая камеру.
Мы могли бы стать птицами, хмурюсь я.
Нет, мы никогда не стали бы птицами, смеясь и щурясь, отвечаешь