Это в его духе. Я проверил – её перевели в Академию по чьей-то настойчивой просьбе. Всё это не просто так.
– Понятно… – Гордеев довольно улыбнулся. – Это даже будет интересно. Ну что ж, поиграем.
– Поосторожнее с Алексеем, он затаил на тебя обиду. Парнишка может всадить тебе нож в спину, в метафорическом смысле, конечно, и не поморщится.
– Это я знаю. Нужно как-то придумать, как заставить его верить в то, что семья – это святое.
– Это будет сложно, после стольких-то лет. Он жил вне семьи дольше, чем в семье.
– Никто не говорил, что это будет легко, – фыркнул Гордеев. – Передай Лизке, пусть присмотрит за ним и войдёт к нему в доверие. Она умеет ладить с парнями.
– Передам, – кивнул Симонов, – но этого будет мало. Подружись с ним сам, для начала. Поговори, пообщайся, проведи время вместе. Тем более, как раз выпал подходящий случай – подготовка к свадьбе.
– Да что вы все, сговорились, что ли?! Ладно, проведу я с ним пару дней. Свожу в кино, в ресторан. Поиграю в доброго и заботливого отца…
Глава 2
За год до воссоединения семьи Гордеевых
– Михаил Сергеевич, вы первый, кому мы это демонстрируем, – деловым тоном, в котором всё же проскальзывали заискивающие, льстивые нотки, произнес высокий черноволосый мужчина в белом халате.
– С чего такая щедрость? – Гордеев задумчиво поднял бровь, не отрывая взгляда от медицинского монитора, демонстрирующего жизненные показатели человека, лежащего на кушетке.
– Вы… – мужчина в халате замялся. – У вас есть возможность поддержать наш проект. Мы реалисты, у вас этих возможностей гораздо больше, чем у других. У вас есть связи, опыт и очень хорошее чутьё.
– И деньги, – добавила стоящая рядом с отцом Лиза.
– И деньги, конечно, – не стал спорить мужчина. – Ну что, приступаем?
– Приступайте, – кивнул Гордеев и сосредоточился на двух больничных кушетках за стеклом.
На одной лежала молоденькая девушка лет двадцати, симпатичная, хоть и исхудавшая, с торчащими рёбрами, но всё ещё пышной красивой грудью. На этом её красота заканчивалась, стоило присмотреться внимательнее, и в глаза сразу бросалась её ущербность – на руках заметны следы многочисленных уколов, волосы давно не крашены, обгрызенные ногти на пальцах, синяки под глазами, словно девушка махнула на себя рукой и перестала следить за своей внешностью. Для наркоманов со стажем – это норма.
А вот на другой кушетке лежала её полная противоположность – седая старуха. Дряхлое и рыхлое сморщенное тело, обвисшие груди, словно две тряпочки, старческие пятна, синие прожилки под тонкой, словно пергамент, кожей, дорогой маникюр и следы многочисленных косметических операций, призванных сберечь остатки молодости.
– Через час она будет в новой оболочке, – кивнул мужчина в белом халате в сторону старухи. – Подождём в комнате отдыха, или…
– Здесь, – закончил за него Гордеев. – Хочу видеть всё от начала и до конца.
– Я