выяснится, что советская экономика сгнила, что реформированию она не подлежит, что не бывает коммунизма с человеческим лицом – хотя у коммунистов и бывают человеческие лица. Обнаружится, что под покровом официального интернационала тлеют несгорающие национализмы, а Сталин был отличным бочкарем. И стянул СССР железным обручем восточноевропейских сателлитов, чтобы его собственная империя не рассыхалась. Но стоит эти обручи убрать, позволить двум Германиям соединиться, а Польше избрать Солидарность, Чехии прогнать подсоветских вождей, не помешать одичавшей румынской «элите» без суда расстрелять Чаушеску, – как бочкотара рассыплется в прах. И Советский Союз распадется. Потому что он ничем не объединен, кроме внешних крепежей и внутреннего насилия.
Более того; эксперимент по ненасильственному выходу из коммунизма покажет, что рано или поздно политик-толстовец неизбежно сталкивается с чудовищным парадоксом – чтобы осуществить свою мечту, он должен именно что проливать кровь. Если он эту кровь прольет, то конец его надеждам на торжество просвещенного гуманизма. Не прольет – образуются тромбы Карабаха, Сумгаита и Баку; образуются тромбы – в ход пойдет тбилисские саперные лопатки; опробовав газ «Черемуха» в Тбилиси, рано или поздно используешь рижский ОМОН и вильнюсский спецназ. А там и чекисты восстанут, запустят механизм ГКЧП.
Не случайно на излете перестройки один из лучших поэтов перестроечного поколения, Тимур Кибиров, в рижской «Атмоде» опубликует «Послание Л. С. Рубинштейну», в котором будут такие слова:
Ты читал газету «Правда»?
Что ты, Лева! Почитай!
Там такую режут правду!
Льется гласность через край!
Эх, полным-полна параша!
Нам ее не расхлебать!
Не минует эта чаша.
Не спасти Отчизну-мать.
Энтропия, ускоренье,
разложение основ,
не движенье, а гниенье,
обнажение мослов.
Ясно, что проект перестройки «для нашей страны и для всего мира» (так, кажется, называлась последняя из книжек Горбачева, выпущенных во время нахождения на троне) был утопическим и иллюзорным. Что ошибок по пути наворотили выше крыши – тоже. Можно с горьким смехом вспоминать, как растратили время на борьбу с виноградниками, что в Крыму, что в Молдавии, что на Кубани; как в упор не понимали специфику национального вопроса, как разрушали жалкие остатки экономики, наивно верили в искренность западных партнеров и в перевоспитуемость коммунистических начальников. На месте рухнувшего СССР осталась сеть заведомо спорных границ, чреватых соблазном захвата и военной провокации; никуда не делись политическая русофобия – и закомплексованный имперский шовинизм. Все было. Все есть. И исчезнет не скоро.
Но было также и другое, чем нам забывать никак нельзя. Надежда на общий прорыв, мимо разоряющей войны, мимо провалов в тоталитарное прошлое, мимо ледяного прагматизма –