возгласы соперников и аплодисменты наблюдающих.
Авдию была хорошо знакома старая школа фехтования Бальтазара Фишера[12], поэтому он довольно быстро подстроился к сопернику, хотя работал с нижнего положения шпаги, а противник – с верхнего. Нашему герою было выгодно такое неторопливое ведение поединка, и он даже заложил левую руку за поясницу, видя, что подпрапорщик начал терять дыхание. Тот же начал понимать, что проигрывает, поэтому перешел в молниеносную атаку, но не тут-то было! Авдий проходящим батманом обвел клинок соперника и быстрым движением обезоружил его. Тут бы и конец всему – молодой человек приставил конец клинка к шее унтера, но убивать его не стал, выжидал.
– Настоящие фехтовальщики никогда не убивают обезоруженных, – с хитрой миной прохрипел унтер.
Авдий отошел на несколько шагов, давая возможность противнику поднять оружие, тем самым совершив ошибку, чуть было не стоившую ему жизни. Вновь вооружившись, пьяный кавалерист опять бросился в атаку, заставляя нашего героя пятиться назад. Неожиданно, запнувшись за камень, молодой человек упал и на секунду раскрылся. Унтер, почувствовав скорую удачу, нанес Авдию рубящий удар в надежде перерубить шею, но Богородица была в этот момент с нашим героем. Молодая девушка, поддерживаемая лекарем, глухо вскрикнула и закрыла глаза. Когда Авдий, отразив сильнейший рубящий удар, перекатился по земле и быстро поднялся на ноги, все облегченно вздохнули.
«Так-так, – думал смуглый красавец про себя, – этот не пощадит, если что. С ним лучше в игрушки не играть, пора это все заканчивать, причем быстрее». Он сделал пируэт, развернувшись вокруг своей оси, чем сильно дезориентировал противника. Применив горизонтальный батман, Авдий заставил унтер-офицера на пару секунд раскрыться и отвести свою шпагу в сторону. В это время наш герой нанес ему сильнейший укол в грудь. Скользнув по верхней части груди, шпага Авдия вонзилась в горло незадачливому кавалеристу. Его друзья, стоявшие сзади, видели, как конец шпаги противника на длину среднего пальца показался из шеи их сослуживца. Князь и стоящие рядом Степаныч, девушка и лейб-медик наблюдали растерянное лицо подпрапорщика, когда Авдий вынул клинок из горла кавалериста и из образовавшегося отверстия хлынул алый фонтан. Унтер захрипел, пошатнулся и рухнул на землю, обагряя ее своей кровью.
Начавший скапливаться у места дуэли народ села еще некоторое время наблюдал конвульсии заколотого унтер-офицера и с удивлением переводил взгляд на смуглого кареглазого красавца, вытирающего пот со лба рукавом рубахи. Степаныч не удержался и, встав на колени, обнял ноги молодого человека, затем стал целовать их, приговаривая:
– Вот спасибо, батюшка, тебе, век за тебя молиться буду! И Михаилу Михайловичу с Татьяной Кирилловной все расскажу, как ты их дитя от смерти спас.
Авдий поднял княжеского слугу и взглянул на девушку – глаза ее светились глубокой благодарностью. В этот момент он почувствовал, как в его груди что-то шевельнулось, а к вискам подступила кровь. Девушка, видно, тоже оказалась к нему не равнодушной,