дылда рыжая, с кем тебе выпала честь познакомиться сегодня! – первым обрёл дар речи Божеслав, быстро вскочивший на ноги и шустро засеменивший к наглому гостю. – Ты кого псами да шакалами назвал, каланча тупоумная?! Да я тебя в городской темнице сгною за такие речи!.. – это было последнее, что успел произнести городской стражник, прежде чем могучий удар отправил его в пучину беспамятства. Ратибор, опасно сверкнув бездонными синими очами, прервал возмущённый трёп «правой руки» Звенимира, снеся полноватого оппонента левым боковым в голову. Чем-то это напоминало, как с досадой отмахиваются от надоедливого комарья, назойливо жужжащего около уха. Ватажник как стоял, так тут же шлёпнулся на пол, будто сбитая палкой цилиндрическая чурка.
– Пожалуй, что это вы, негораздки, не осознали до сих пор, с кем так дерзко сейчас балакали! – крякнул ехидно примостившийся в сторонке Емельян, приготовившийся с интересом наблюдать за разворачивающейся баталией. Сокрушённо покачав русой копной волос, он продолжил размышлять вслух, задав в пустоту риторический вопрос: – Разве так можно разговаривать с самим рыжегривым шатуном, а?!
– Чего расселись, дерьмоеды? Время подыхать! Идите сюда, собаки! – тем временем зычно рыкнул рассвирепевший Ратибор и, подлетев к ближайшему дубовому столу, сграбастал его за край да с силой опрокинул на восседающих на лавках потерявших дар речи разбойников, одним махом придавив парочку-другую. Переливчатый перезвон посыпавшейся на пол посуды не смог заглушить гневных чертыханий, тут же прокатившихся по корчме: бандиты, поражённые скорой расправой над Божеславом, наконец, вышли из ступора, принявшись с проклятиями вскакивать на ноги. Молодой богатырь, впрочем, был этому только рад. Выхватив из-за пояса оба своих топорика, он не стал дожидаться, когда его противники очухаются да построятся, и с диким рыком врубился в злобно брызжущих слюной душегубов. В глазах рассердившегося берсерка плясали холодные всполохи яростного голубого пламени.
Как это ни странно, но в начавшейся заварушке сыграл свою роль… фактор внезапности, ибо опешившие от такого развития событий не совсем трезвые лиходеи сквозь тягучую пелену хмеля в головах никак не могли поверить в реальность происходящего. В то, что на их грозную ватагу, одно название которой заставляло боязливо трепетать сердца подавляющего большинства обычных жителей, без оглядки ринулся всего один воин. Да, здоровый, да, умелый, но всего один, раздери его Перун на мелкие шкварки!
– Кисет с золотом тому, кто принесёт мне эту нахальную рыжую моську на блюде!.. – сквозь шум начавшейся драки негодующе проблеял Туруз, сам вытаскивая длинный, изогнутый тесак из-за пояса.
Между тем закружившаяся в шальном танце по единственному этажу «Сброшенной чешуи» скоротечная схватка походила скорее на умелый забой скота, чем на славную зарубу, каковой должна была стать, ибо полупьяные разбойники оказались явно неровней лучшему бойцу Мирграда. Два чекана споро замелькали в ставшем вдруг неимоверно тесным помещении, и вопли