на все вопросы, но вполне допускал, что для какого-то незначительного числа личностей духовно одаренных, истинно верующих, в процессе тяжелых размышлений и нравственных мук, этот путь может открыться, но не для тех, кто говорит об этом с таким апломбом, желая пристыдить его в греховности. Если Бог видит нас, как на ладони, то что ж я буду тут перед ним изображать из себя смиренного белого агнца, когда таковым не являюсь, и Он знает об этом так же хорошо, как я, – говорил он себе, или Богу, что, возможно, происходит одновременно, исходя из того, что Он слышит нас, иначе – какой смысл был бы в шептании молитв, обращенных к небесам… Вопрос заключался для него в другом. Отчего я все-таки не чувствую себя счастливым, имея возможность обладать, владеть, и так далее – по списку? Николай не знал ответа. Может быть, потому, что раньше редко задумывался над такими глубокими вещами. Люди, как правило, так далеко не заплывают: можно и не выплыть вовсе или увидеть то, что совсем не захочется видеть и знать о себе самом. Почему он столько лет живет с человеком – с матерью его детей – с женщиной, которую давно не любит, и не известно, любил ли вообще когда-нибудь, или так сложились обстоятельства? Это был один из тех вопросов, которых не следовало задавать себе, как он понимал, потому что тогда сразу он почему-то оказывался на даче – один на один с бутылкой коньяка, спрятанной на черный день. Говорят, что не стоит никогда и ничего оставлять на черный день, иначе он обязательно наступит. В одиночестве больше правды, – думал Николай, – а если о своем сокровенном советоваться с друзьями, то тебя начнут утешать и говорить, чтобы выбросил из головы эту ерунду, потому что всё и во всех местах у тебя хорошо, и что это – обычная депрессия от переутомления. Он знал заранее, ибо уже проходил эти дружеские сеансы психотерапии в бане под пивко и под крепче, и под жарче, и под моложе… Он перестал искать легкие пути, когда неожиданно для себя понял, эти пути – места общего пользования, он же искал свое личное пространство, где ему будет хорошо, желал этого и одновременно боялся, что когда-нибудь найдет, ведь тогда перед ним встанет неминуемо, как заря в небесах, выбор. Но беда в том, что мужчина – существо умное и ему легче придумать какую-нибудь сложную схему оправданий своим поступкам и своей жизни, чем воспользоваться видимым, предельно ясным, очевидным и простым решением, которое, однако, заставит его что-то менять в устоявшейся и в общем-то не во всем плохой семейной жизни. Привыкает же кот к дому, возможно, внутреннее устройство в чем-то совпадает у меня с ним, – рассуждал Николай, потирая пальцами холодный приземистый бокал, в котором плескалось темно-янтарное ароматное море. Он отдавался этим волнам, качающих его, они успокаивали невесть откуда явившиеся тревожные мысли. Жизнь не имеет точного определения, всё – приблизительно в этом мире, а при ближайшем рассмотрении вполне может оказаться, что она настолько проста в своем изначальном смысле, а уже более сложные смыслы мы вкладываем в нее сами, они повисают на ней
