указывал, что для рефлексии, для появления философии истории необходимо расщепление сознания, необходимо пройти через период разложения и катастроф. В этот период возникает противоположность между историческим и историзмом, который отдаляет от нас внутреннюю сущность исторического[50]. Возникает историческая наука, историзм как общий взгляд на культуру. Но между историческим и историзмом существует разрыв. Только в третьем периоде, когда происходит возвращение к основным ценностям к «внутреннему смыслу», «внутренней душе» истории, и возникает философия истории. Славянофилы обращались к этой внутренней истории, искали ее «душу».
Славянофилы воспринимали историю одновременно и как реальную, и как мистическую. Он изучали исторические события, пытались понять и объяснить читателям исторические закономерности, и в то же время творили Миф. Публицисты «русского направления» различали историческое событие и исторический процесс, и, как они выражалисъ, «ход истории». Когда в Европе произошла революция 1848 г., они увидели в этом проявление высшей воли, мистическую составляющую. Первоначальное впечатление, сложившееся у них, подтверждало их мысль о распаде Запада, разрушаемого собственными ошибками. В письмах Аксаковых 1848 г. звучит мотив исполнения пророчеств, мотив эсхатологический. Сначала С. Т. Аксаков, а затем Иван Сергеевич слышат «шаги истории». В период Крымской войны Иван Аксаков также размышлял в письмах о «пульсе» истории, о ее ощутимом движении. В стихотворном послании К. Аксакова 1854 г. говорится: «Событий полны времена / И слышен шаг истории»[51].
Событие отделяется от исторического процесса, оно заметно, оно принадлежат времени. А вот История – достояние вечности, ее нельзя увидеть, можно лишь услышать «шаги». История постигается интуицией. Поэтому и нам придется обратить внимание на значение интуиции в публицистике славянофилов.
Сравнить Россию и Европу одним из первых попытался И. Киреевский. В статье «Девятнадцатый век» он нащупывает фундаментальное отличие России от Запада: русская культура не испытала влияния античности. Это огорчительное явление сглаживается тем, что сама история с середины XVIII в. меняет свое течение, свой характер, как бы, прерывается, начинается заново[52]. Но это означало, что современная культура построена на противопоставлении революции и контрреволюции. Киреевский настаивает на сглаживании, примирении противоречий, на возвращении к ценностям «дореволюционным», но на новом этапе, на освобожденных от прежней односторонности и нетерпимости…
В публицистике славянофилов мы можем выделить несколько архетипов, связанных с категориями истории и исторического развития. Они вырастают из бинарных оппозиций, присущих древнему обществу, таких, как свое – чужое, известное – неизвестное, сакральное – профанное, материальное – духовное и т. п. Трансформируясь, эти оппозиции видоизменяются и связываются с мифологическим переживанием.