того, чтобы исполнить это предписание, Роза вгляделась в лицо родителя, убедилась, что он вправду без чувств, и шагнула к Корнелису:
– Услуга за услугу, сударь!
– Что вы хотите этим сказать, мое прелестное дитя? – изумился Корнелис.
– Я хочу сказать, что судья, который завтра будет допрашивать вас, сегодня заходил, спрашивал, в какой вы камере. Когда ему сказали, что в той же, где был Корнелис де Витт, он засмеялся так зловеще, что я поняла: вам не стоит ждать добра.
– Но что они могут мне сделать? – Корнелис пожал плечами.
– Посмотрите туда. Видите виселицу?
– Но я же ни в чем не виноват!
– А те, что висят там, растерзанные, искромсанные, разве были виноваты?
– Ваша правда, – пробормотал Корнелис, мрачнея.
– К тому же, – продолжала Роза, – общественное мнение хочет, чтобы вы были виновны. Но в конце концов, виновны вы или нет, судебный процесс начнется завтра. Послезавтра вас приговорят. Времена сейчас такие: эти дела вершатся быстро.
– Так какой же вывод, мадемуазель, вы делаете из этого?
– Очень простой. Я здесь одна, я слаба, мой отец в обмороке, пес в наморднике, следовательно, ничто не мешает вам бежать. Спасайтесь же! Вот и весь мой вывод.
– Что вы такое говорите?
– Я говорю, что мне, увы, не удалось спасти ни господина Корнелиса, ни господина Яна, но вас я хочу спасти. Только действуйте быстро, смотрите, у моего отца уже выровнялось дыхание, он, чего доброго, через минуту глаза откроет, тогда будет поздно. Вы колеблетесь?
Действительно, Корнелис не двигался с места и, глядя на Розу во все глаза, казалось, не слышал ее слов.
– Вы что, не понимаете? – нетерпеливо прикрикнула девушка.
– Да нет, я понимаю, – пробормотал Корнелис, – но…
– Но?
– Я отказываюсь. Ведь тогда обвинят вас.
– Что с того? – отмахнулась Роза, краснея.
– Спасибо, дитя мое, – решительно сказал Корнелис. – Но я остаюсь.
– Остаетесь? Боже мой, Боже мой! Да как вы не понимаете? Они вас приговорят… приговорят к смерти, казнят на эшафоте или, может быть, убьют, растерзают на куски, как убили и растерзали господина Яна и господина Корнелиса! Во имя неба, не беспокойтесь обо мне, бегите из этой камеры! Берегитесь, она приносит де Виттам несчастье!
– Эге! – крикнул тюремщик, приходя в себя. – Кто здесь толкует об этих прохвостах, этих жалких мерзавцах, этих негодяях де Виттах?
– Не возбуждайтесь так, старина, – с кроткой усмешкой посоветовал ему Корнелис. – При переломах ничего нет вреднее, чем такое кипение в крови.
А Розе он шепнул чуть слышно:
– Дитя мое, я невиновен. Я буду ждать судей с безмятежным спокойствием невинности.
– Молчите! – оборвала его девушка.
– Молчать? Почему?
– А то отец заподозрит, что мы с вами разговаривали.
– И что за беда?
– Он же мне больше не позволит