Синее. Раннее.
И летающих звезд благодать.
Загадать бы какое желание,
Да не знаю, чего пожелать!..
Что желать под житейскою ношею,
Проклиная удел свой и дом!
Стерла написанные на стекле строчки и беззвучно зарыдала.
Глава 4
В пасти у льва
У Спасских ворот, в пальто нараспашку, в чуть сдвинутой на затылок шляпе Есенин ходил взад-вперед, с тревогой поглядывая по сторонам, нетерпеливо постукивая нога об ногу.
«Твою мать, Яша!.. Неужели не протрезвел… А может, натрепал?.. Вчера, если бы не осечка… Что ж, у каждого человека своя судьба! – думал он. – Своя дорога. Идти по ней порой тяжело, временами просто невыносимо, страх сковывает сердце, чугунными становятся ноги… Но чувствую, что предназначение мое высокое! Буду идти!.. Что бы ни случилось…»
Тоска сдавила душу. Спасская башня, враждебно нависая, угрожала опрокинуться, подмять его… Теснимый мрачными мыслями, Есенин не заметил, как подкатила пролетка и из нее выскочил Блюмкин.
– Молодец! Уже здесь, – бросил он на ходу. – Пошли, а то опаздываем!
Часы на башне пробили два раза.
– Я Блюмкин, – сказал он, показывая часовому свой мандат. – А это писатель Есенин со мной. Вот его приглашение.
Часовой, не взглянув на бумажку, взял под козырек:
– Здравствуйте, товарищ Блюмкин! Проходите!
Когда они миновали часового у входа в здание и Блюмкин во второй раз представил его писателем, Есенин спросил:
– Почему, Яков, ты меня писателем обозвал?
– Для солидности. Что эти серые шинели могут понимать в поэзии? Тем более латыши… Ой! Здорово вчера гульнули… ничего не помню! – засмеялся он, краем глаза проверяя Есенина. – Ты-то как?
– Все в порядке.
– Где обосновался?
– У Бениславской… пока.
– Это хорошо! Галя… это хорошо… наш человек!
– Ваш? Как это понять?
– Ну, в смысле, преданный делу революции человек… – Уклончиво ответил Блюмкин. – Ну вот и пришли.
Секретарь в приемной, взглянув на часы, укоризненно покачал головой.
– Здравствуйте, товарищи! Лев Давидович уже о вас спрашивал, товарищ Есенин. – И, взяв трубку, доложил: – Лев Давидович, Есенин прибыл… Слушаюсь! Проходите, товарищ Есенин!
– Давай, Есенин! Это твой шанс, не упусти! – хлопнул Есенина по плечу Блюмкин.
– А ты разве не идешь? – растерялся Есенин.
– Нет. Он же тебя вызывал. А у меня здесь работа… Давай! Потом увидимся.
За большим столом Троцкий читал бумаги и даже не взглянул в сторону вошедшего Есенина. Когда затянувшаяся пауза стала совсем длительной, Есенин кашлянул в кулак.
– Здравствуйте, Лев Давидович!
– А? Что? А-а-а… это вы, Сергей Александрович… – Он изобразил на лице смертельную усталость государственного деятеля. – Заждался я вас!
Не предложив Есенину сесть, Троцкий начал что-то писать.
– Извините, сейчас закончу… Ну вот и все! – сказал он, вставая