Бесследно пропавшие… Психотерапевтическая работа с родственниками пропавших без вести
на всех трех стадиях последовательной травматизации является утрата отношений с близким человеком (в данном случае – прежде всего вследствие его исчезновения). Дети разлучены со своими родителями, братьями и сестрами, с остальными членами семьи, своим социальным окружением, и почти во всех случаях – это разлука навсегда. Часто нет никакой информации об обстоятельствах смерти родных. Из-за этого скорбь часто оказывается ненормальным образом затянутой – она обнаруживалась и в позднем исследовании Кайльсона 1971 года у ставших давно взрослыми детей – жертв Холокоста.
В качестве иллюстрации приводится пример 11-летней Эстер, которая была свидетельницей того, как забрали и увели ее мать и дедушку, и которая впоследствии была спрятана своей тетей (Keilson, 1979, с. 235).
«По окончании войны она была твердо убеждена, что мать вернется, ждала ее каждый день. Надежда усилилась, когда из концентрационного лагеря вернулись ее дядя и вторая тетя. Эстер была настолько уверена, что ее мать жива, что в нетерпении спросила своего дядю-опекуна, когда же, наконец, вернется, ее мать. Дядя раздраженно ответил: „Откуда мне знать! Убирайся отсюда!“. Этот ответ потряс ее, она запомнила его навсегда. Лишь много позже она поняла, что своим вопросом невольно задела дядю за живое. С того времени все свои мысли и фантазии о матери Эстер оставляла при себе… В годы, о которых рассказывает Кайльсон, она часами в апатии сидела в своем кресле, вздрагивая от каждого звука; из дома выходила редко – дети делали для нее необходимые покупки. Бывали периоды, когда она ездила к тете, чтобы поговорить с ней о „прежних временах“. Она все еще оставалась ребенком, который ждет возвращения матери. При этом сама она была матерью, воспитывающей собственных детей. За такую двойную жизнь ей приходилось платить – время от времени она чувствовала себя истощенной».
Утрата отношений в детстве при травмирующих условиях препятствует естественной скорби и потому может сказываться на протяжении долгого времени. Как часто в зонах военных действий и террора дети становятся жертвами внезапной смерти или исчезновения родителей, однако редко они получают помощь в принятии этой потери и преодолении горя.
3.3. Необходимость делиться правдой с детьми
Оставшиеся в живых родители часто думают, что щадят своих детей, не говоря им правды о «пропавших» родственниках. Однако, очевидно, что отстранение от имеющейся информации является для детей даже большей нагрузкой. По реакциям взрослых дети, разумеется, замечают, что, скорее всего, случилось нечто ужасное. Высказываемые в их адрес слова успокоения не совпадают с эмоциями и действиями родителей или других близких. В таком случае дети остаются наедине со своими фантазиями и рисуют себе самые ужасные картины, какие только могут вообразить. Говорить о своих страхах нельзя, поскольку формально в семье «все в порядке». В то же время порой дети даже чувствуют свою ответственность за исчезновение. Но в ситуации полного отрицания тяжелой правды ребенку не доступны никакие объяснения, которые могли бы