лет назад во Фрайбурге… Знаете такой город?
– Знаю только, что там родился Зигмунд Фрейд и прожил до трехлетнего возраста.
– Так вот, к стопятидесятилетию Фрейда в этом городке проводили конференцию, посвященную творчеству знаменитого земляка. Я на ней тоже выступил с докладом о внутренних имитациях. Вы, кажется, знакомы с моей статьей на эту тему…
– Немного, – соврала Лена, чтобы начальник не думал, будто она помнит о своем авторстве.
– Так вот, потом уже ко мне подошел один известный американский издатель и предложил написать книгу по данной тематике. Обещал прислать на подпись контракт, но сделал это только сейчас. Тираж обещает сделать большим, если я раскрою подоплеку сексуальных преступлений. Просит подготовить книгу как можно быстрее, а у меня и тогда был жуткий цейтнот, времени ни на что не хватало, и сейчас ни секунды нет, а издатель торопит. Книга очень важна не только для меня, но практику я оставлять не могу, потому что моим пациентам нужна постоянная помощь. Объем – десять авторских листов, это четыреста тысяч знаков… Если вы набросаете мне…
– Я должна набросать или написать?
Кадилов почесал за ухом, быстро взглянул на потолок, словно искал ответ на такой простой вопрос именно там, и ответил:
– Напишите – я в любом случае многое исправлю. Фамилия на обложке будет моя, а вам я заплачу двадцать или двадцать пять тысяч долларов – почти весь обещанный мне гонорар.
– Я готова помочь вам, – сказала Лена.
– Вот и славненько, – спокойно произнес Максим Максимович.
Он повернулся и не спеша направился к своему кабинету. Лена осталась стоять, несколько ошарашенная предложением. Написать книгу на основе своей курсовой труда, конечно, не составит. То есть это отнимет какое-то время – может быть, три или четыре месяца вечерами придется заниматься только этим, возможно, даже на работе найдутся свободные минуты… Но двадцать тысяч! Или даже двадцать пять! Такие деньги им с Колей очень пригодились бы.
– Скажите, девушки, подружке вашей… – прозвучало негромкое пение.
Лена с удивлением подняла голову и посмотрела вслед уходящему Максиму Максимовичу: пел именно он, и голос Кадилова был вполне приятным.
…Что я ночей не сплю, о ней мечтая.
Что всех на свете она милей и краше…
Максим Максимович подошел к двери своего кабинета, продолжая петь все так же негромко, вставил ключ в замочную скважину, обернулся и посмотрел на Лену. Помахал ей рукой и продолжил:
Я сам хотел признаться ей,
Но слов я не нашел.
Он зашел в кабинет и запел еще громче:
Очей прекрасных огонь я обожаю…
Вечером Лена рассказала о предложении начальника Николаю. Боялась, что муж посоветует отказаться, но Коля отнесся к известию спокойно.
– Обычное дело, – сказал он, – я тоже, если помнишь, семь лет работал на академика Верзильцева. Статьи писал я, а фамилия стояла его. Денег