отвел взгляд.
– Ты же знаешь, что все оказалось сложнее, – он нахмурился и посмотрел с осуждением. – Но я честно прячу тебя здесь так, что ни одному мороку не сыскать. Что касается Велеса… Скажем так: я догадываюсь, в чем причина такого спешного визита, но рассказывать ничего не буду. Даже не проси.
Но Катя уже сама догадалась:
– Что-то с Гореславой? Ее нашли?
Забыв о блинах, она опустилась на табурет напротив Данияра. Поводырь посмотрел на нее серьезно:
– Ты чувствуешь ее?
– Нет… Вернее, мне кажется, что нет… Не знаю. А что?
– Хорошо бы понять, где она, в каком мире, что с ней…
Поводырь отвернулся к окну – верный признак смятения и задумчивости. По кухне потянулся запах подгоревшего теста. Катя спохватилась, сняла почерневший блин со сковороды.
– Мне не нравится то, что происходит, – проговорил наконец Данияр. Катя насторожилась и обратилась в слух. – Словно на головы людей разом обрушились все беды и несчастья. Так душно в мире…
Девушка медленно обернулась:
– Разве это возможно? Темный морок хранит людей.
Данияр покачал головой:
– Если в серую краску бесконечно добавлять черноту, она рано или поздно превратится в эту черноту.
Катя медленно опустилась на стул:
– Все беды обрушились на головы, говоришь? Не хочешь ли ты сказать, что Темновит заполучил Гореславу? Что еще могло ослабить темный морок?
– Как свет – противоположная сторона тьмы, так и вы с Гореславой – две стороны одной силы. Перейди одна из вас на службу какому-то из мороков – мир изменится до неузнаваемости.
Мама говорила ей об этом давно, когда пыталась объяснить, зачем Катю оторвали от дома, спрятали в мире людей.
– Отец будет просить найти Гореславу?
Данияр задумчиво кивнул.
– Кажется, ты единственная, кто сможет это сделать.
Милану не отпускало чувство беспокойства. Даже оказавшись в своей комнате, она озиралась по сторонам, будто эта странная девочка могла и здесь выскочить из темноты со своими странными вопросами и безумными глазами. Устроившись на кровати, Милана с опаской поглядывала в окно: ей всё мерещилось, что за ним кто-то стоит и смотрит на нее из темноты. Она так и заснула – сидя, с включенной настольной лампой. Ее разбудил шум в коридоре. Были слышны торопливые шаги, а из кухни потянулся приторный запах лекарств.
Девочка встала, приоткрыла дверь: мама суетилась на тесной кухоньке – что-то торопливо искала, роясь в ящике. Рядом с ней на стуле стояла спортивная сумка, заполненная нехитрыми вещами: махровое полотенце, тапочки в полиэтиленовом пакете, цветастый халат и ночная сорочка с незабудками.
– Мам, ты что?
– Бабушке плохо, – не оборачиваясь, прошептала и всхлипнула. – Скорую вызвали.
– А сумка для чего? – Милана знала, конечно, ответ, но он не укладывался в голове – с бабушкой они виделись всего несколько часов назад, она была здорова и ни на что не жаловалась.
Мама оглянулась через плечо:
– Если скажут, что