на русских лавину огня. И когда русский солдат погибал под немецким снарядом, русские пушки из-за снарядного голода в большинстве своем молчали или отвечали редкими выстрелами. Солдаты были злы на офицеров и генералов, те вспоминали недобрым словом главнокомандование, правительство и Думу, думцы подозревали Царя. И все едва ли не в открытую говорили о предательстве. Этим не замедлили воспользоваться революционные и либеральные пропагандисты. Из частного случая нехватки боеприпасов делался общий вывод о гнилости самодержавия, неспособности правительства управлять страной. Слова падали на благодатную почву. Каждый солдат, мещанин или селянин, посетив цирк Джембаза, находил в своем кармане смятую прокламацию.
Все чаще и чаще большевики, с которыми встречался Николай, поговаривали, что пора переносить агитацию на фронт, в действующую армию, в солдатскую массу.
Для восстановления утраченного престижа власти не нашли ничего лучшего, как найти крайнего. «Козлы отпущения» не заставили себя ждать. Ими стали осужденный за шпионаж бедолажный полковник Мясоедов [9] и несостоявшийся «военный гений» великий князь Николай Николаевич. Арестовывали Мясоедова два генерала Генерального штаба – Бонч-Бруевич и Лукирский, помешанные на шпиономании и германофобии. Впрочем, оба давно были активными деятелями тайного общества Братства Звезды, целенаправленно работающие на разрушение Российской империи и пытающиеся наладить активные контакты высших офицеров Генштаба с левым, радикальным крылом социал-демократов. На должность Главковерха император Всероссийский не нашел ничего лучше, как назначить себя любимого. Видимо, лавры «военного гения» не давали спать спокойно и ему. Случилось это впервые после Петра Великого. До этого самодержцы предпочитали доверять ведение войн профессионалам и надеялись на умение и мастерство своих воевод. По поводу этого назначения, впрочем, среди россиян ходили разные мнения. Наиболее верноподданнические и наиболее недальновидные слои потирали от удовольствия руки:
– Ужо царь придеть – порядок наведеть и крамолу изведеть! Энтот-то заставит енералов по струнке ходить.
Большинство, однако, недоверчиво хмыкало:
– Ну, теперича гвардейский полковник генералами накомандуется! А уж немка-императрица уж точно развернется. Германский Генштаб отныне не только своими войсками командовать будет, но и супротивника.
Их было немного, но находились и такие, кто утверждал:
– Ворон ворону глаз не выклюет, а барин барину и подавно. Генералы – баре, а царь – самый главный барин. А умирать придется нам, мужикам.
Словом, что бы Николай II ни предпринимал, недовольными оказывались все.
Немецкая машина продолжала неумолимо продвигаться вперед. В течение июня пали Перемышль, Лобачев, Львов. Русские войска были вынуждены оставить Галицию, с таким трудом занятую в прошлом году. Многотысячные людские потоки русских людей из Галиции ринулись вслед за отступавшей русской армией.