Дьяконову, знаменитую Галу, сыгравшую далеко не последнюю роль в творческой судьбе Поля Элюара и особенно Сальвадора Дали; Лелю Саломе (Лу Андреас-Саломе), родившуюся и прожившую 20 лет в Петербурге, а впоследствии на долгие годы обосновавшуюся за границей. Она была близким другом Ницше, Рильке, Фрейда. Русские жены были у Пабло Пикассо, у Ромена Роллана, де Кирико, Луи Арагона, Анри Матисса, Герберта Уэллса.
Женская предприимчивость в эмиграции с самого начала оценивалась с точки зрения удачного замужества. Личная жизнь вынужденно выступала для многих эмигранток своего рода предприятием, бизнесом, когда за элегантными манерами и томными взглядами могли прятаться «оловянные» сердца[18].
Но нельзя было не отметить: нет каких-либо указаний на то, что эти золотые союзы, союзы мастеров и маргарит, гениев и муз, являются идеальной моделью для современной эмигрантки, которая видит свое счастье в рамках традиционной, или если точнее, нормальной модели поведения, где есть место и детям, и взрослым, и старикам. Поменялись технологии успеха. Женщины-музы, женщины-чаровницы, женщины-наслаждения, красавицы, разрушительницы и вдохновительницы, роковые, демонические женщины. Это женщины, чья жизнь всецело посвящена мужчине, или требующие такой же отдачи, но по сути своей эти женщины бездетны. В таких отношениях нет места больше никому.
Как сказала одна гениальная русская актриса в своем откровенном интервью, дети вытесняются или публикой или мужчиной, для которого хочется играть. У этого типажа должно быть свое место в многообразии типов русских женщин.
Семейная сторона жизни русских манекенщиц, русской богемы, не описана как несущественная. Богема на то и богема, чтобы окутывать себя мифами, не прояснять, а затуманивать, завораживать внимание публики красотой жеста и изяществом позы. Замечание маэстро «Нужно или детей воспитывать, или карьеру делать!» – не кажется мне теперь простым назиданием, сделанным мимоходом.
Социальный портрет русских в Париже: до и после
В литературе выделялось четыре волны русской эмиграции во Франции, по историческим периодам и мотивам выезда из страны. Первая, политическая, послереволюционная волна эмиграции была связана с выдворением или бегством из России, охваченной революционной лихорадкой, представителей высших сословий и интеллигенции[19]. Это была вынужденная эмиграция, свершившаяся по политическим мотивам, то есть под давлением внешних обстоятельств. По сведениям Лиги наций, которые приводит Е. Ковалевский, только в сентябре 1926 года из России выехало 1 160 000 человек, около ста тысяч из них в конце концов осело в Париже[20]. Их жизнь, пожалуй, наиболее подробно описана. Русские в эмиграции жили надеждой на скорое возвращение, не верили в долговечность советского режима. Считалось особой доблестью сохранить идеалы прошлого, высокие культурные и духовные традиции, прежде всего язык. «В деле сохранения национального облика и качеств русского человека на чужбине сыграли очень большую, если