Я несколько лет выписывал «Литературную газету», «Роман-газету», покупал «толстые» журналы, выпуски «Библиотечки «Огонька» – короче говоря, все, что можно было найти в Изюме.
– Какое последнее произведение Вадима Кожевникова вы читали? – спросил Всеволод Иванов.
– «Знакомьтесь, Балуев».
– И каково ваше отношение к этому произведению?
К счастью, я читал чью-то критическую статью о повести и разделял мнение автора: перегруженность производственным, организационным материалом в ущерб раскрытию внутреннего мира героя и героев. Так и ответил.
– Ну а что вы читали Всеволода Иванова? – задал вопрос Илья Сельвинский.
– «Партизанские повести», «Бронепоезд 14–69».
Естественно, не знал, что Всеволод Вячеславович написал уже роман «Ужгинский кремль» и что спустя двадцать лет, работая заместителем главного редактора Главной редакции художественной литературы Госкомиздата СССР, я буду выступать за издание этого сложного и глубокого произведения и убеждать в том же главного редактора Андрея Николаевича Сахарова – в будущем директора академического Института российской истории. Роман Вс. Иванова вышел в 1981 году.
Собеседование я прошел, получил экзаменационный лист с номером 545. Потом убедился, что номер – шифр для принимающих экзамены. Кому-то после собеседования рекомендовали поступать на заочное отделение, а кого-то вообще отсеивали – к сожалению, и Мариса Чаклайса, с которым мы немного сошлись. Марис Чаклайс со временем стал знаменитым латышским поэтом.
Сочинение я написал или на «хорошо», или на «отлично» – не помню даже темы. Но вот что запомнилось. Сдаю русскую литературу. Вопрос по советской литературе и дореволюционной – в данном случае «Писарев о Базарове». Ответил по советской литературе, а потом заявляю:
– А что Писарев написал о Базарове, извините, не знаю.
– А почему не знаете? – спросил профессор X.
– Если бы я знал, что написал Писарев о Базарове, то зачем бы тогда поступал в Литинститут? Я ведь поступаю сюда, чтобы изучить литературу.
– Плохо, – говорит профессор, а я кошу глаз на то, как он выводит в экзаменационном листе «хорошо».
Историю я любил, накануне прочел проект новой «Программы КПСС», так что получил пятерку без проблем.
Оставался иностранный язык. Какой сдавать? Из немецкого знал, кроме расхожих выражений, только слово besuchen – посещать, чем я не занимался в техникуме, поскольку был освобожден от немецкого языка, как ранее изучавший английский. Да и ввели немецкий язык только на третьем курсе. Английским занимался самостоятельно. Однако я, видимо, расхулиганился, когда вошел в аудиторию и, увидев трех молодых и симпатичных экзаменаторш, решил: пойду сдавать самой симпатичной, пусть она принимает экзамен хоть по китайской грамоте. Направился к самой симпатичной, поздоровался, отдал экзаменационный лист и вытащил билет. Посмотрел – английский!
Ответил на вопросы по грамматике,