была никем, падшей женщиной, поправшей вековые традиции их страны и священные законы шариата. Безработная, не имеющая никакого дохода эмигрантка, предавшая мусульманскую веру, она, по мнению суда, имела лишь корыстные интересы. Поэтому ни слезы молодой женщины, ни обещание обеспечить сыну достойное будущее в Украине судей не тронули. Злые и раздраженные, они были непоколебимы.
А ведь до последней минуты Марина еще на что-то надеялась. Нет, не на Муфида. Она не ждала от него раскаяния. Женщина об этом даже не думала. На смену любви пришла ненависть. За предательство, за ложь, за измену, за боль. За то, что, вырвав ее из родной земли, как цветок, он так жестоко бросил доверчивую женщину в обжигающей и безжизненной сухой пустыне. Это невозможно было простить; за это нельзя было любить. Марина надеялась на милосердие и понимание судей. Надеялась, что сможет достучаться до их сердец. Надеялась, что они услышат ее горький материнский крик. До последней минуты она верила, что сына отдадут ей. Но этого не произошло.
Марина не помнила, как вернулась в дом. Теперь это был чужой дом.
Отворив дверь, женщина невольно отпрянула назад, остро ощутив атмосферу ненависти, от которой становилось тяжело дышать. Еле передвигая ноги, она вошла в дом. Мимо сновали тихие, молчаливые слуги. Уткнувшись в телевизор, в гостевой комнате угрюмо сидел свекор. Артистически закинув руку на голову, на диване лежала свекровь.
Не обращая ни на кого внимания, Марина направилась в комнату сына.
Словно предчувствуя недоброе, Надим тихо сидел в манеже. Заваленный игрушками, мальчик одиноко играл со слоником. Не избалованный вниманием, он очень рано привык к холодным и строгим взглядам. Сынишка рос тихим и неприхотливым. Надим слишком рано осознал, что он лишний. И только мама была тем единственным человеком, который искренне и беззаветно его любил. Только она радовалась его первым шагам. Только она радовалась его первым словам. Только она, крепко обнимая, с упоением целовала его руки и щеки.
Подняв голову, мальчик вопросительно посмотрел на нее.
– Солнышко мое! – тихо простонала Марина и, подхватив сынишку, прижала к себе.
Сзади послышались тяжелые, быстрые шаги. Словно ужаленная, в комнату влетела свекровь.
– Поставь ребенка в манеж! Он только что поел, – насупив густые черные брови, велела она. – А ты иди к себе в комнату, нам надо поговорить.
– О чем? – не отпуская сына, простонала Марина и тихо заплакала.
– Не устраивай истерик и не пугай ребенка! Иди в комнату, коль тебе велят! – перейдя на крик, приказала свекровь.
Опустив ребенка, Марина обреченно пошла следом.
В сердце женщины еще теплилась слабая надежда. Все-таки она должна попытаться уговорить свекровь отдать ей сына. Ведь они добились всего, чего хотели. Показали в суде свое законопослушание и благородство, обелились в глазах общественности и очернили ее. Им это удалось. Теперь Марина покинет их страну. Но ведь сынишка им совсем не нужен, Марина