сказал, что плохо себя чувствует и будет в постели весь день. Впрочем, попытки вылечиться он тоже не предпринимал. На вопросы жены отвечал односложно и с неохотой.
Анастасия Павловна смотрела на мужа с удивлением, но помалкивала.
Думы Федора Ивановича были тяжелые. Настроение смурное. Лежал, лежал, мысль вымучивал. Как же жить-то дальше? Так и вязнуть в этом болоте? У-У-У-У!
И тут он внезапно вспомнил фразу, услышанную однажды в метро у попутчиков: «Читать книги нужно хотя бы для того, чтобы проживать разные жизни».
Как он раньше не догадался! Вот он, выход! Вот он, шанс изменить свою жизнь! Он всегда был равнодушен к чтению, максимум газета, а тут вдруг понял!
Федор Иванович вскочил с кровати, открыл дверцу книжного шкафа и пропал. Для всех. Знала бы его жена, что в этот момент она потеряет мужа навсегда, выбросила бы все книги из дома. Но нет, не знала, не чувствовала беды, а только обрадовалась, что муж перестал хандрить.
С тех самых пор Федор Иванович читал. Читал везде, каждую свободную минуту, при любом удобном случае. На работе стал рассеян, дома жену не замечал. Он читал. Взахлеб. Читал и проживал разные жизни. Интересные, насыщенные приключениями! Наконец он почувствовал, что его жизнь полна и разнообразна.
Однажды, когда он переходил дорогу, его сбила машина. Потому что он на ходу читал книгу. Насмерть. Умирая, он жалел только об одном, что не узнает, чем закончится роман.
Анастасия Павловна пришла с похорон домой. Было непривычно тихо и холодно. Слез не было. Что уж, она давно мысленно похоронила мужа, еще когда поняла, что в его жизни есть только книги.
Налила себе чаю, отхлебнула, вздохнула и откусила кусочек блинчика.
3. Жадина-говядина
Лера была жадной девочкой. Вот прям с детства. И мать всегда ругала ее за это:
– Ну что, жалко было мальчика угостить? У тебя конфет навалом! Треснешь скоро от них! И в кого ты такая жадная? Я сроду ни от кого ничего не прятала! Все отдавала всем. А ты… э-э-э-эх… стыдно, Лерка! Тебя так любить никто не будет, будут дразнить жадиной-говядиной. Это ты, наверное, в прапрабабку. Говорят, у нее снега зимой не выпросишь.
И Лерка делилась со всеми. Игрушками, леденцами, наклейками, книжками – всем, что было так дорого. И было ей ужасно обидно, и ненавидела она всех, кому отдавала свое самое любимое, и стыдно ей было за такие чувства, и проклинала она эту далекую прапрабабку, которая сделала ее такой жадной.
Мать, строгая женщина, зорко следила за дочерью, контролировала, как бы она не спрятала чего, когда ее просят поделиться. И вычисляла, и находила, и отчитывала ее громко при всех. Лерка ревела, захлебываясь соплями, и кричала:
– Мамочка, я со всеми буду делиться, только не ругай! Это было в последний раз!
Однажды Лера увидела в магазине куклу и с тех пор только о ней и думала. Голубоглазая, с длинными ресницами, розовыми щечками и губками бантиком. Волосы длинные, ослепительно-рыжего цвета, заплетенные в причудливые косы. Платье ярко-синее, с оторочкой из белых нежнейших