утой, смятой и отброшенной близким взрывом зенитки 52-К калибра восемьдесят пять миллиметров, самого сильного нашего противотанкового средства. Час назад огонь этих зениток на более чем километровой дистанции сжег два фрицевских панцера и один бронетранспортер, выступавший также в роли артиллерийского тягача. Этого вполне хватило, чтобы первая немецкая атака захлебнулась, так толком и не начавшись. Но даже получив этакий крепкий щелчок по носу, гансы из шестнадцатой Вестфальской танковой дивизии тут же запросили воздушную поддержку – и получили ее.
На позиции зенитчиц (до «погружения» я не знал, что большинство расчетов 1077-го зенитно-артиллерийского полка, прикрывающего тракторный завод, сформированы из девушек) обрушились пикирующие бомбардировщики, «лаптежники» «Юнкерс-87» и скорострельные истребители «Мессершмитт-109» с пулеметно-пушечным вооружением, «худые». Навстречу им бьют осколочные снаряды, эффектно устремляются трассирующие очереди зенитных автоматов 61-К, на моих глазах уже дважды перехлестнувшие тяжеловесных «лаптежников».
Комбат Мороз, ясно понимающий, что без мощных зениток нам танки не остановить, распорядился прикрыть девчонок также и из ручных «дегтяревых», но, как по мне, расчеты просто жгут небольшой запас бронебойных патронов. Все, что они действительно могут, это заставить кого-то из «лаптежников» сбиться с курса и кинуть бомбу мимо цели. И все же всем нам так спокойнее: не бывшие еще в настоящем бою мужики испытывают реальное чувство вины при виде разрывов тяжелых авиабомб на позициях зенитных батарей. Там, где сейчас гибнут молодые девчонки, по большой военной нужде освоившие опасную мужскую профессию… И то, что мы хоть как-то помогаем им, оказываем посильную поддержку, все же примиряет бойцов с тем фактом, что нашим женщинам приходится сражаться и умирать за нас.
Впрочем, умереть за девчонок-зенитчиц мы и сами еще успеем, так сказать, вернем долги сторицей. И все благодаря мне! Н-да… На самом деле у меня было меньше недели, за время которой я развел крайне кипучую деятельность, и, хотя дар убеждения меня оставил, мне везло. Просто очень везло.
Во-первых, удалось получить назначение не в сводный батальон НКВД и не в расквартированные вне Сталинграда полки 10-й дивизии, а в только что прибывший в город 282-й полк, по идее имевший полный комплект командиров. Однако комполка, майор Митрофан Григорьевич Грущенко, заинтересовался успевшим хлебнуть на фронте лиха старшим лейтенантом и забрал меня в свой штаб. А на месте я с ходу проявил себя, предложив создать в полку снайперские курсы, которые я сам мог бы и возглавить, и организовать, и, собственно, подготовить бойцов. В качестве примера я приводил личный опыт боев за Воронеж, где мной уже была сформирована стрелковая группа, специализирующаяся на пулеметных расчетах и офицерах противника.
За семнадцатое и восемнадцатое числа были проведены стрельбы, на которых я отобрал личный состав (по два человека с каждой роты), в основном выделяя бойцов с лучшими показателями по кучности стрельбы. Еще три дня мы потратили на интенсивную подготовку на выделенном полку оборонительном рубеже – от Опытной станции до высоты 135,4. Ребята неплохо подтянули стрелковую подготовку, я подробно рассказал им о выборе упреждения на разных дистанциях и по движущимся целям, это мы, как смогли, закрепили практикой. Поделился информацией, как выбивать пулеметные расчеты (в частности, ночью), ведя огонь по вспышкам пламени на раструбах «машингеверов», как распознать офицеров и унтеров среди наступающих (вооружены пистолетами-пулеметами, довольно активно жестикулируют, отдавая приказы), дал им основы теории снайперской охоты. Много говорил о правильном выборе лежки (главное – не удобство для стрельбы, а неприметность!), необходимости ограничить число выстрелов по выбранной цели (один, максимум два, третий раз снайпер стреляет уже в себя). Объяснил, что перед «охотой» необходимо есть очень мало, а также мало еды брать с собой (немного хлеба, сахар). Иначе просто не сможешь несколько часов усидеть на одном месте, задергаешься, и тогда дежурный пулеметчик обязательно даст пару очередей в твою сторону, да и минометчики не пожалеют «огурцов».
Впрочем, на данном этапе «снайперские курсы» были нужны для подготовки достаточно уверенных в себе стрелков, способных открыть точный огонь метров за двести-триста именно из окопов, выбивая унтеров и офицеров, а также пулеметные расчеты. И это при наверняка сильном ответном огне противника. Очень надеюсь, что пример хотя бы двух человек в роте вдохновит других бойцов, заставит стрелять целясь, а, собственно, мои подопечные, ничем на деле не отличающиеся от сослуживцев, поверят в себя, получив броское звание снайперов. Как-то так…
Вечером 21-го я вновь проявил активность, предложив провести совместные учения с бойцами 21-го отдельного учебного танкового батальона под предлогом обкатки танками личного состава и тренировочных гранатометаний. Ну а курсантам, в свою очередь, предложили отработать атаки на хорошо подготовленные траншеи при поддержке десанта из наших же бойцов. Предложение с моей стороны поступило вовремя: 3-я учебная рота батальона как раз планировала провести стрельбы 23-го августа – на роковую дату командиры и договорились о совместной тренировке. И, слава богу, без каких-либо проволочек: боевое слаживание в войсках пусть еще