словно ничего не произошло, и беззаботно болтала ногами.
– Покачаешь меня ещё? – спросила Ада, когда Ева опустилась рядом с ней на корточки.
– Где ты была?
Ада ничего не ответила. Ева глубоко вздохнула и поднялась.
– Пойдём домой.
Оставшуюся часть пути до дома Еве пришлось вести Аду в коляске, потому что девочка очень устала и, забравшись, тут же заснула. Ева еле переставляла ноги, то и дело спотыкаясь, глаза слипались от усталости, но вот, наконец, показался нужный дом. Солнце уже село, и он посмотрел на Еву своими пустыми окнами с каким-то особым безразличием.
– Добрый вечер, Ева, – сказал Саваоф Теодорович, встретившись с девушкой на кухне. Вид у него был тоже уставший, но довольный.
– Добрый вечер, Саваоф Теодорович, – наверное, сейчас Ева выглядела не лучше, чем он. Саваоф Теодорович опустился на стул напротив.
– Как успехи? – спросил он, кивнув головой на Аду, которая сразу полезла к нему на руки.
– Теперь я понимаю, почему та женщина не справлялась.
– Что она уже успела натворить? – строгим голосом поинтересовался Саваоф Теодорович, сразу расплывшись в добродушной улыбке.
– Бегает… Очень быстро.
– Маленькие дети такие шустрые, – он взял Аду на руки и понес на второй этаж. – Нам, взрослым, за ними не всегда получается угнаться.
– Благодарю Вас, Ева, что смогли посидеть с ней сегодня, – сказал Саваоф Теодорович, когда вернулся в гостиную. – Наша договоренность еще в силе?
– О чем Вы? – непонимающе переспросила Ева.
– Вы согласны быть ее няней?
Повисла пауза. Тихо тикали часы, но в наступившей тишине их равномерный ритм звучал особенно громко. «Если Вы не согласитесь, – как будто говорил взгляд Саваофа Теодоровича, – тогда я совершенно случайно буду постоянно мерещиться Вам в толпе и, в конце концов, столкнусь с Вами на одной лестнице».
– Да. Я согласна.
– Что ж, я очень рад, – Саваоф Теодорович улыбнулся каким-то своим мыслям, словно от слов Евы зависели все остальные его планы. – Тогда жду Вас завтра.
Приняв это за приглашение уйти, Ева попрощалась с Саваофом Теодоровичем и уже скоро шла к метро по тёмной весенней улице. Саваоф Теодорович долго провожал девушку взглядом, даже тогда, когда, казалось бы, её уже нельзя было видеть. Вдруг в доме погас свет, и среди черноты только ярко засветился зеленый огонек.
Ева сидела в вагоне метро и, прикрыв глаза, слушала музыку, сквозь которую едва доносилось равномерное постукивание колес о рельсы. Чух-чух, чух-чух, чух-чух, чух-чух. Поезд выехал из тоннеля и теперь пересекал черную пропасть, отражающую в себе огни оживлённой набережной. Вдруг сквозь всю эту симфонию звуков Ева совершенно четко услышала душераздирающий крик и резко открыла глаза. Вагон был по-прежнему пуст: никого, кроме ещё пары человек. Прямо напротив Евы сидел человек, и, подняв глаза, девушка с ужасом узнала в нем силуэт