Доносилось фырканье запертых в хлеву лошадей, но ни одного слова от сидящих у костра.
– Пойдём, поручик! Но помни, хоть одного живьем надо взять! Стреляй по рукам и ногам! – решился штабс-капитан, обнажив саблю и зарядив пистолеты. – Ты справа, я слева захожу.
Араксин молча кивнул и, заткнув за пояс пистолеты, растворился в сгущающейся темноте. Его не оставляло неприятное предчувствие, такое же как тогда, в бою под Смоленском, когда он перешагнул через кажущегося мёртвым кирасира, придавленного лошадью, а тот приподнялся и выстрелил ему в спину. Пуля срикошетила от фляги, висевшей на ремне, и не причинила вреда. В тот раз смерть почти поймала отважного бойца.
К пылающему костру преследователи добрались быстро и незаметно. Сырая почва, покрытая недавно выпавшим снежком, устелившим почти отжившую густую траву, глушила их шаги. Только предательница-луна поднявшись над лесами мягко освещала округу.
Поручик добрался до врага на несколько секунд раньше Архипа и выскочил из темноты, поочерёдно выстрелив с двух рук и одним прыжком оказавшись с занесенной саблей возле костра.
Но пистолетные пули лишь вырвали клочки ткани и развеяли веера гнилой соломы из тел врагов, а сабля Араксина с нежданной легкостью проткнула противника до самой земли. Ошеломленный поручик так и застыл на месте.
Предупреждающий крик штабс-капитана запоздал на мгновение, и дамасская сталь сидевшего до тех пор в засаде мамелюка вонзилась в спину Араксина.
Оставив застрявшую саблю в спине поручика, убийца обрушился на подоспевшего Архипа железным вихрем длинных кривых кинжалов, орудуя ими с невероятной скоростью. Он увернулся от пистолетного выстрела и теперь яростно наседал, тесня офицера к сараю.
Архип отчаянно оборонялся, ему впервые попался такой искусный соперник в деле фехтования. Двух других ассасинов не было видно. Видимо, оставили этого фехтовальщика в засаде, почуяв погоню, а остальные, посчитав это достаточным, двинулись выполнять задание. Теперь время работало против Архипа, каждая секунда схватки несла угрозу исторических перемен не в пользу его родины. Неизвестно ведь было, насколько далеко продвинулись товарищи иноземца.
Там, где не хватило мастерства боя холодным оружием, оказалось достаточно одного крепкого удара кулаком в шею мамелюка, когда он скрещенными кинжалами защитился от рубящего удара сабли штабс-капитана, упустив из виду левую руку противника. Убийца захрипел со сломанной гортанью и рухнул, схватившись за горло, а Архип в очередной раз мысленно поблагодарил своего старого наставника казачьего рукопашного боя, беглого монаха Николу. Мамелюк умер, не сводя с Архипа ненавидящего взора, и как показалось последнему, напоследок блеснув в зрачках красными магическими искрами, что победитель списал на игру света от костра.
Офицер подскочил к ещё дышащему Араксину и сорвал с него чекмень. Расстегнув мундир, он сразу