остались нетронутыми, а данные о местонахождении останков после нашей работы передавались вполне легальным поисковым отрядам. Инкогнито, разумеется.
Это была схема, отработанная годами, по которой я вел собственную документацию, стараясь не упустить ни одной детали. Будет что почитать на склоне лет, хотя мне всего тридцать три пока. Электронные и бумажные записи уже включали сотни отработанных объектов. Однако «Бункер» был абсолютно новым, иным апофеозом в моей практике. Блиндажи, могилы, оружие, ювелирку и прочее, мы и раньше находили с ребятами. Но в «Бункере А-43», информацию о котором я по крупицам собирал четыре года, должна была содержаться помимо предметов сороковых годов одна редчайшая и крайне дорогая вещь.
А именно – реликвия Ирмина, принадлежащая немецкой секретной службе «Аненербе», привезенная нацистами прямо перед переломным моментом в великой войне. Привезти-то они привезли, но использовать не успели, а точнее не смогли. Самолёт со специалистами, способными применить всю заключенную в реликвии мощь, не достиг аэродрома назначения. Его сбил советский истребитель при заходе на посадку. Правда наша боевая машина была тут же растерзана огнём зениток и самолётами сопровождения, но дело было сделано. Эта история меня сразу зацепила подробно описанным немецким отчетом по факту боя над аэродромом в сотнях километров от границы фронта. Воображение отчётливо рисовало вынырнувший из облаков одинокий истребитель, обрушившийся в самоубийственной атаке на транспортный «Юнкерс», пока не очухалось охранение и зенитные орудия. Получается, атака была нацеленной именно на этот самолёт, что свидетельствовало о немалой работе разведки и наличии отданных приказов на высшем уровне. С уничтожением «Юнкерса» наше командование посчитало дело завершенным и в пылу грядущих битв оно затерялось в архивах, откуда и было с изрядными затратами времени и денег извлечено мной.
Из берлинских документов я узнал продолжение тех событий. Нацисты сумели извлечь артефакт из пылающих обломков и поместили его в секретный бункер, возведенный пленными в болотистой местности, всего в паре сотен километров от моего города. Пленных после строительства ликвидировали, утопив трупы там же, в болотах. А потом фронт сдвинулся, единственная проходимая дорога была разбомблена и затоплена трясиной, изолировав нескольких офицеров и десяток солдат в укреплении. Потом, вроде как, и бункер, накрыло. Это были последние имеющиеся у меня данные. Но самого места расположения бункера я не знал. Лишь предполагал, что бункер находится неподалёку от аэродрома. Цепочка информации вновь потянулась к немецким хозяйственным документам по строительным работам, ныне хранящимся в Швейцарии, откуда еще через год с момента последних розысков были заполучены нужные бумаги.
Вот на этом этапе, неведомо как пронюхав о моей работе, со мной и связался некий коллекционер из Австрии, предложив