отпущенное ей время вышло, Тайра заставила девушку лечь на холодный железный стол, вытянуть руки вдоль тела и смежить веки.
На некоторое время настала полная тишина, прерываемая лишь шорохом ручки, которой Тайра что-то писала в карте препарата. Макс наблюдал за ней, краем глаза следя за мертвой девушкой, одновременно надеясь и боясь, что сейчас она снова встанет и продолжит свой чарующий танец.
Девушка менялась. Макс знал, что Тайре не нравились резкие перемены, она отпускала заклинания медленно, заново привыкая к стандартному виду препарата. Он увидел, как постепенно исчез с ее щек румянец, лицо побелело и приобрело желтоватый оттенок, золотые локоны потускнели и стали напоминать парик, губы высохли и посинели. Макс почувствовал внутреннюю дрожь, какая всегда пробирала его в присутствии трупов, и его передернуло от алогичного глубинного страха. Он подошел к Тайре и взглянул на заполняемую ею карту через ее плечо.
– Это просто кошмар какой-то, – сказал он, замечая, что все еще продолжает морщиться от страха и отвращения.
– Я тебе говорила, чтобы ты не смотрел, – не отрываясь от письма, ответила Тайра. – Мне тоже это удовольствия не доставляет. Аутопсия куда лучше.
– Лучше копаться в препарате? Во внутренностях?
– Да. Потому что это нормально. Препарат должен лежать спокойно. Ненормально, когда он встает и начинает танцевать посреди мертвятника. Только у меня задание – заставить препарат следовать своей памяти тела. Я и не знала, что девушка при жизни танцевала.
– Это сложно? Заставить мертвого двигаться?
– Это легко. Ты же сам двигаешься и знаешь физику движений. Знаешь все энергетические каналы, куда силу направлять… Сложно запустить внутренние процессы, чтобы препарат был как живой. Иллюзией тут не обойдешься.
– И что самое сложное в этом? – продолжал пытать ее Макс.
– Взгляд. У живого человека в глазах не одно чувство или эмоция, а целый набор, и ты должен все это отразить, заставить препарат чувствовать. Когда я училась с глазами работать, они мне год по ночам снились. Я в холодном поту просыпалась от их взглядов, – Тайра вздохнула, и Макс увидел, как ей неприятны эти воспоминания. – Ты смотрел в глаза ушедшим? А ты должен смотреть, чтобы сделать эти глаза живыми. Вот что ужасно, а не мертвая танцовщица.
– И зачем ′т Хоофт заставляет тебя это делать?
– Странный вопрос, – Тайра закрыла карту и отложила ее на угол стола. – Я должна это уметь, я же некрос.
– Но он же понимает, как тебе это неприятно?
– Его, мой лорд, поверь, это тоже не радует, – скривилась Тайра. – Любому нормальному человеку не по себе, если препарат встает и начинает двигаться и говорить.
– Ты можешь заставить его говорить? Это, наверное, проще, чем заставить меня замолчать в иные моменты, – он усмехнулся, и Тайра улыбнулась ему в ответ. – Ты будешь меня навещать? – внезапно сменив тему, спросил Макс.
– В смысле?
– Ну, ты теперь