ее по плечу. – Но надо бороться. Рыба, которая борется, оставляет рыбаку пустой крючок, а иногда не оставляет и крючка.
– Любовь – это ужасно, сэр Котца, – тихо сказала Тайра. – Ничего хуже со мной в жизни еще не было.
Старый монах заскрипел от удовольствия.
– Ты смешная, Кхасси! Любовь – это прекрасно, если она настоящая, а не то, чем связаны вы с Гораном.
– Ави говорит, любовь – это самое страшное оружие.
– Согласен с Ави. Но даже самое страшное оружие создано не только для того, чтобы убивать. Защищать – его основная задача. Хочешь еще одну историю?
Тайра кивнула.
– Жила-была одна молодая девушка. И так ее любил один повелитель, что объявил ее своей суженой и надел ей на руку золотой браслет в знак того, что будет она, когда вырастет, принадлежать ему. И как только девушка ни старалась снять тот браслет! Ничего не получалось. Браслет был заклят самыми сильными колдунами, и его не брала ни магия, ни инструмент ювелира, ни кузнечные клещи. Вскоре повелитель умер, а браслет так и остался на ее руке. И никто не брал ее в жены, потому что все боялись, что повелитель вернется за своей нареченной даже с того света. Но однажды в девушку влюбился неплохой, в общем-то, парень из соседнего квартала, и пришел к ней, и взял ее за руку, но даже он со всей своей любовью не смог снять с нее браслет. И тогда он пошел к ювелиру и заказал ему браслет из серебра, и, когда он был готов, надел его девушке на руку. И что ты думаешь? Серебро мало того, что скрыло под собой золотой браслет, так еще и охладило его огненный жар!
Он замолчал, а Тайра снова опустила глаза.
– Не грусти, – сэр Котца снова погладил ее по плечу. – И знаешь, что я тебе скажу?
Она помотала головой, потому что в горле застрял комок.
– Бог есть! – торжественно провозгласил старый монах. – Иди с богом!
Ави полулежала на больничной койке, подтянув одеяло почти до подбородка, и с недовольством смотрела на Тайру, которая ставила в стакан – вазы в суровом лазарете Торфиорда предусмотрены не были – букетик купленных в цветочном магазине тоненьких синих цветочков, очень похожих на пролески.
Ави выделили целую палату. Ее это не огорчало – жила она тоже одна. Тайра никогда не спрашивала, почему у нее нет соседки, во-первых, потому что догадывалась, что с Ави с ее взрывным характером и железными кулаками просто никто не смог бы ужиться, а во-вторых, потому что боялась, что самой придется признаться, что и ее ишанкарская, рассчитанная на двоих, комната теперь принадлежит ей одной.
– Ну ты как? – спросила она, присев на табурет возле кровати.
– А ты не видишь? – Ави дополнительно выругалась на родном языке.
– Выглядишь просто отлично для человека, который пережил клиническую смерть.
– Это не клиническая смерть, – с абсолютной уверенностью заявила Ави, и Тайра не стала возражать: знала, что она права. – И вообще, мало ли как я выгляжу, меня это вообще не волнует. Важно то, как я себя чувствую.
– Я тебя об этом и спросила.
– Плохо