занятием его и застала чудная соседка. Она взяла фото из рук, взглянула. В линзах очков блеснули какие-то искорки. Или это мигнула лампа под потолком? Посмотрела еще разок, будто приглядываясь. Вздохнула и положила обратно на стол.
– Пошли пить чай, пока не остыл. – Былая сталь в ее голосе совсем исчезла.
Чаевничали они на кухне, не менее «антикварной»: клеенка в клеточку, кактусы на подоконнике, колченогие табуретки. Антонина Сергеевна между делом сообщила Диме, что она тоже из органов. «Все-таки заметила, как я увидел форму в шкафу», – понял Дима.
– Сама я не из этих мест. Давно на пенсии. Очень давно. – вздохнула грустно. – Жилье под Ленинградом продала. Климат сырой совсем замучил. Ревматизм и прочие болячки. А сюда переехала в квартиру умершей тетушки. Та уже давно оформила на меня дарственную. Да все откладывала переезд. Хлопотно ведь, – поведала соседка.
Дима слушал и вежливо кивал, прихлебывая из щербатой кружки. Да, он помнил пожилую женщину, как оказалось, тетушку Антонины Сергеевны. Кажется, ее звали тетя Аделя. Та редко выходила из квартиры, болели ноги. И как-то незаметно для всех однажды ушла навсегда.
Ночью Дима внезапно проснулся. Он узнал тех людей в парке. С фотографии ему улыбались молодая «Шапокляк» и… родной дед Коля.
***
…Как и любой нормальный мент, Димка не был особо впечатлительной натурой. Какие там нежные чувства, когда по работе приходится описывать в протоколе состояние, к примеру, трупа, жертвы ДТП. Без основных, обычно прикрепленных к телу, частей.
Ребята хохмили, покуривая, а он невозмутимо записывал в протоколе осмотра: «…в результате травматической ампутации, нижняя часть голени и ступня в белом носке, находились в трех метрах от автомобиля «Мазда-3», госномер***, и в метре от обочины». Ну и так далее.
Этой ночью Дима крепко спал. Все-таки вырубился намертво уже под вечер, после дежурства и визита к соседке. «Шапокляк», может в чай что-то подсыпала», —мелькнуло уже в ускользающем сознании. И провалился в сон, в котором дедушка Коля пришел к нему в гости. Молчал, улыбался по обыкновению. Не торопился отвечать внуку на вопросы.
Дмитрий никогда не видел Николая Семеновича молодым. В жизни любимый дед всегда был старым. В домашних альбомах не было ни одного его снимка моложе пятидесяти лет. И это было удивительным. Ведь дед Коля любил фотографировать и знал в этом толк.
Когда Димка подрос, он спрашивал об этом маму, но та отвечала уклончиво. Работа, мол, такая была у него, особенная…
А тут такое! Провел по лицу ладонью, смахнув холодные капли пота. Вот теперь все и вылезло. Занятная история. Непроснувшийся мозг обожгла догадка: «А вдруг «Шапокляк» моя бабушка? Тайная? А мама – ее дочка? А кто же тогда моя бабушка Лена? – сон совсем прошел. «Вот, блин, замутили «родственнички». Еле дождался утра, разбудил ни свет ни заря Марину Николаевну.
Мама, как и стоило ожидать, спросонья сначала замахала руками на Димкины предположения, а потом впала в ступор.
«Так, я родилась в семьдесят