что твой паренек не такой большой, как хотелось бы? И из-за этого стеснялся кадрить телочек? Да ладно, что в этом такого? Скажи же, Венди, мой друг очень сексуальный…
Венди, которая была уже никакая, лишь мотнула головой, отчего ее грудь тоже подпрыгнула, очень соблазнительно, я бы сказал. И, кажется, я начал даже возбуждаться…
– А я бы не прочь проверить, какой ты в постели, Юджин… – еле связала слова она.
– Мне кажется, мне пора домой, – хоть я и был тогда пьян, но что-то все-таки понимал. А «домой» для меня обязательно.
– Юджин, братан, ты чего? У нас же вся ночь впереди… – я все пьянею и пьянею, а на Марка будто бы алкоголь совсем не действует. Или мне так кажется? Или он почти не пьет, а меня спаивает? Хотя, зачем ему это?
– Ну Юджин, – а вот Венди, похоже, совсем опьянела, как почти и я. Насколько я помню, она никогда не умела пить.
Она встает со своего стула и покачиваясь идет в мою сторону, прихватив с собой со стола чашку с фруктами, ставит ее рядом со мной на стол, а сама усаживается ко мне на колени и берет мое лицо в руки. Я не сразу понимаю, что она делает.
Но она пьяная. Она так сжимает мое лицо, что мне становится больно.
– Ну куда ты пойдешь, Юджин, – говорит она. А ее упругая подтянутая попка соблазнительно ерзает на моих коленях.
– Что ты делаешь? – спрашиваю я, еле шевеля языком. – Если жена узнает…
– А она не узнает, – говорит Марк, и оба громко смеются.
Венди отпускает мое лицо, разворачиваясь назад, и протягивая руку в чашку с фруктами. Ее облегающий топ натягивается на ее грудь, и я вижу, как выступают ее соски. Да она без белья! Моя Леттис себе никогда такого не позволяет. Да я бы ее приревновал, даже если бы она надела такой топ с нижним бельем. К слову о ней, она будит во мне желание, даже если полностью одета, в шубе, шарфе, шапке и зимних сапогах. Ей только стоит бросить на меня свой пылкий взгляд, и я, тут же вспоминая, чем мы занимаемся ночами, тут же веду ее в нужном направлении.
Мысли о жене слегка приводят меня в себя. Кажется, даже алкоголь слегка выветрился. Но Марк протягивает мне новый полный бокал (от которого, кстати, чем-то странным пахнет). А следом и Венди (хотя по мне, с нее уже хватит).
Я даже не успеваю вежливо попросить Венди слезть с коленей, как мой друг уже говорит тост:
– За нашу дружбу, чувак, за нашу встречу!
Мы все чокаемся и выпиваем. Я пью лишь половину – с меня хватит – и ставлю бокал на стол.
– А это закусить, – говорит Венди и облизывает виноградину, которую достала из чашки. Я не совсем понимаю, что она делает, потому что на меня вновь накатывает волна алкогольного опьянения. Но в следующий момент она кладет эту виноградину мне в рот.
– Вот так…
Я раскусываю виноград – он сладкий, упругий и без косточек – прямо, как ее грудь, на которую я снова пялюсь. Моя рука непроизвольно тянется к ней – я уже просто настолько пьян, что не соображаю, что делаю – и сжимаю ее. Она полная. И она, и правда не помещается в моей руке. Но я, наверное, сделал это больше из интереса, чем