и вопросительно посмотрев на Лёху.
– Эт чего вдруг? – удивился тот. – А девчонок, получается, кто загрыз? Призрак? Или черт рогатый? Нет. Это зверь. Только хитрый, увертливый и сметливый. Не глупей иного человека. Они его возле пасеки ждут, всю округу обложили, да только мед ему больше не по вкусу. Медведь, если раз человечины отведал, уже никогда ее вкуса не забудет. Потому и нападает, хочет полакомиться любимой закуской. А от этих псов, дуделок и свистелок он за три версты держится, облавой его не взять, только в логове. А как логово разыскать, способ есть, да только они его не знают.
– Что за способ? – подпрыгнул Гера, по случайности едва не порезав себе палец перочинным ножиком.
– Простой.
Старый охотник хотел было закончить на этом, но, увидев пылающие глаза братьев, понял, что те так просто от него уже не отстанут.
– Ладно-ладно. Ничего мудреного. Нужно просто хорошо леса знать и за метками медвежьими смотреть. У каждого зверя своя территория, которую он от других сородичей охраняет. Метки расставляет: кусты ломает, когтями задиры на деревьях делает – все по кругу. А в его центре берлога и есть. Тут-то медведя бить и нужно, на рассвете, пока он спросонья. Так вот.
Братья переглянулись, явно подумав об одном и том же. Охотник, закончив историю, снова принялся за работу, загибая непокорные прутья узловатыми коричневыми пальцами, и, казалось, целиком погрузился в воспоминания.
– Алёха, а ты что, может быть, такие метки видал недавно? – вкрадчиво спросил Гера, поглядывая на Антошу краем глаза.
– А как же, – не отрываясь от работы, утвердительно качнул головой охотник. – Давеча лозу на зиму собирал за дальней сопкой, там за болотом. На рассвете, по холодку. Так там метки и видал, вокруг бора. По высоте, на которой задиры сделаны, понял – здоровенный стервец.
– Так… – решительно произнес Гера, убирая ножичек в карман. И хотя что, собственно, «так», было не вполне понятно, Алёха Ляткин сразу смекнул, что сболтнул лишнего, и, отбросив корзину, нахмурился:
– Нечего такать! И вообще, дуйте домой, уроки учить! Не то доктору, отцу вашему скажу – он вам уши надерет!
Гимназисты, изображая досаду, поплелись по пыльной улице в сторону дома, но уже через пару метров Гера не выдержал, толкнул брата локтем под тощие ребра и принялся воодушевленно шептать ему на ухо детали мгновенно созревшего плана. Антоша некоторое время возражал и рассудительно спорил, но потом махнул рукой и сдался под Гериным напором. Здесь, как и в любом другом озорстве, задуманном и исполненном ими, младший брат олицетворял энергию и порыв, а старший – презренное рассудочное начало, которое неизбежно проигрывало в этом противостоянии…
Вот и теперь Гера, увидев логово врага, хотел немедленно бежать вниз по крутому склону сопки и атаковать, так он и сделал, а Антон остался стоять на вершине, вытянув руки в умоляющем жесте, но вскоре опустил их и угрюмо поплелся следом. Впереди него среди сохлого желтоватого ковыля мелькала