Ангел-хранитель наконец-то вспомнил обо мне и выдал подсказку.
– Я требую проверки на артефакте Истины, святой отец, – повторила громко, усилив голос магией, и засияла, заставив священника зажмуриться.
Но иначе к моим словам не отнеслись бы серьезно. А так я в своем праве. Праве Сиятельной.
Толпа загудела, обсуждая свалившееся на нее дополнительное представление. Священник же скорчил такую несчастную гримасу, словно я обидела не только его, но и всю церковь в его лице. Дыхание его уже успокоилось, и голос стал мягко-обволакивающим, каким мог быть с самого начала, если бы его владелец не был столь тучен и тороплив.
– Не надо было во всеуслышание заявлять, тогда можно было бы изменить решение. А теперь… Теперь ты сделала свой выбор, дочь моя, – сказал священник, – и уйдешь без церковного благословения. Но я помолюсь за тебя, неразумное дитя, чтобы смерть твоя была недолгой. Я не оставлю тебя один на один с мучениями.
Но вид у него был такой, словно мучиться собирался он, а не я. Да и то сказать, при его комплекции тяжело стоять на жаре непонятно сколько времени. Так-то коротко благословил – и ушел в тенек, попил чего-нибудь холодненького, полюбовался на объявленное зрелище.
Артефакт привезли одновременно с королем. То есть король, конечно, приехал сам, и то, что он появился на огромном балконе здания Правосудия у меня за спиной, стало понятно по раздавшимся восторженным крикам. Наверное, нужно было повернуться и приветствовать его подобающим случаю реверансом. Но вот беда: в памяти не нашлось ни одного реверанса для плахи, поэтому поворачиваться не стала. Все равно он меня не помилует, так зачем проявлять уважение, которого я не чувствую? Он, можно сказать, собрался под корень вырезать цвет нации в моем лице. Женщины такого не прощают даже королям.
На помост внесли огромный артефакт с мутным кристаллом. Эстефании ни разу не приходилось видеть его в действии, но по рассказам она знала, что кристалл загорается либо зеленым – и тогда происходит оправдание, либо красным – и тогда он выбирает замену казни. Мучительную замену, поскольку артефакт был создан в незапамятные времена, когда о гуманных казнях и речи не шло.
Одновременно с артефактом на помост поднялся глашатай и объявил:
– Его величество король Теодоро Блистательный предлагает герцогине Эрилейской отказаться от проверки на артефакте Истины. Он дарует ей возможность отправиться пожизненно в монастырь.
Предложение было бы заманчивым, если бы я не была уверена, что оно исходит от придворного мага и что мне не только не удастся сбежать из монастыря, но и проживу я там недолго, скончавшись от какой-нибудь редкой лихорадки с удавкой на шее. Но даже если ошибаюсь, что за радость от жизни в монастыре? Нет уж, идти – так до конца.
– Я требую проверки на артефакте.
Священник издал горестный вздох. Не верил, что проверка закончится для меня хорошо. Что ж, на его месте я бы тоже не поверила. Тем не менее голос его прозвучал внятно, зычно и наверняка был слышен в самом