Беройской.
– Отправляйся. Я позже к вам присоединюсь.
– Хорошо. Привет прочим, и пусть Евмен позаботится о Перитасе.
– Будь спокоен, – заверил его Гефестион и убежал.
– Не меньше одной кости в день! – крикнул вслед Александр. – Для зубов!
Друг махнул рукой в знак того, что понял, и скрылся в конюшне.
Олимпиада была уже готова. Она собрала волосы в узел, надела кожаную безрукавку и иллирийские штаны; за спиной висели две переметные сумы с одеждой и запасами и мешочек с деньгами. Вслед за ней с плачем выбежала одна из служанок:
– Но, царица… Царица…
– Вернись в дом и закройся в комнате, – велела ей Олимпиада.
Александр дал ей повод лошади.
– Мама, где Клеопатра? Я не могу уехать, не попрощавшись с ней.
– Она послала служанку предупредить меня, что ждет тебя во дворике дома для женщин, но ты знаешь, что каждое потерянное мгновение может оказаться роковым.
– Я быстро, мама.
Он надел капюшон и побежал туда, где дожидалась сестра, бледная и дрожащая, все еще в праздничном наряде.
Увидев брата, Клеопатра со слезами обхватила руками его шею:
– Не уезжай, не уезжай. Я попрошу папу простить тебя, я брошусь к его ногам, и он не сможет сказать «нет».
– Где он сейчас?
– Его отнесли в его палаты.
– Пьяного?
Клеопатра кивнула.
– Нужно бежать, пока он не пришел в себя. Мне здесь уже не место, и нашей матери – тоже. Я напишу тебе при первой же возможности. Желаю тебе добра, сестренка.
Клеопатра снова разрыдалась, еще отчаяннее, чем прежде, и Александру пришлось силой вырваться из ее объятий.
– Когда я снова тебя увижу? – крикнула ему вслед девушка.
– Когда соблаговолят боги, – ответил Александр. – Но ты всегда будешь в моем сердце!
Он побежал на место встречи с матерью.
– Поехали! – воскликнул он и, взглянув на нее, улыбнулся. – Мама, ты прекрасна. Похожа на амазонку.
Олимпиада покачала головой:
– Мать всегда прекрасна в глазах сына. Но все равно спасибо, мальчик мой.
Она легко вскочила в седло и пришпорила коня. Александр тоже ударил пятками Буцефала, и они рванули в галоп.
Беглецы держались подальше от торных путей и свернули на проселочную дорогу, по которой Александр порой катался, когда жил в Миезе. До наступления темноты мать и сын успели без происшествий проделать немалый путь.
Пару раз они останавливались, чтобы дать передышку коням и напоить их, но под конец добрались до большого леса, покрывавшего Эордею и долину Галиакмона, где нашли убежище в пещере с журчащим родником, и Александр отпустил коней попастись. Здесь мать и сын развели костер из хвороста, используя для добывания огня лук и деревянный стержень.
– Этому меня научил Аристотель, – объяснил Александр. – Трение порождает тепло.
– Тебе хорошо было в Миезе?
– Это были прекрасные годы, но такого рода жизнь не для меня.
Он навалил сухих листьев и валежника и, когда увидел поднимающийся