был доволен доброжелательным тоном японских СМИ, особенно в районе Нагои, откуда было отправлено большинство членов гондурасской миссии. И все же он выразил недовольство тем, как Силы самообороны представили себя гражданскому обществу в Японии. По мнению Сайто, слишком много внимания уделялось гуманитарным миссиям и проектам по проведению общественных работ, и он был обеспокоен тем, что респектабельность, основанная на таком образе военных, не повысит их авторитет. Сообщения в СМИ и бóльшая часть материалов Сил самообороны, подготовленных вербовщиками и специалистами по связям с общественностью, в равной степени искажают образ «военных и неточно отражают то, для чего военнослужащие обучаются и существуют прежде всего, а именно для защиты Японии». В главе 4 я исследую, как аппарат по связям с общественностью Сил самообороны создает свой имидж, используя популярную культуру. Пока достаточно отметить, что, хотя премьер-министр Хасимото объявил защиту женщин, детей и пожилых людей истинно мужской и требующей мужества задачей, подполковник Сайто считал, что вооруженные силы не должны оцениваться способностью их мужчин выполнять именно такие задания.
Возможно, замечание Хасимото о заботливых мужчинах и военной подготовке мог сделать любой государственный деятель, застигнутый врасплох фантазиями о перевооружении. Конечно, в любой конкретной операции ООН некоторые солдаты поймут опасения Сайто по поводу нетрадиционных военных ролей31. Однако, если рассматривать их вместе, заявления о связи между полом и армией выдвигают на первый план многогранность конструкций «милитаризованной мужественности». На первый взгляд политик Хасимото и военный Сайто просто упомянули об эссенциалистских отношениях между мужественностью и армией и определили вопросы обороны мужской и требующей мужества деятельностью. Оба мужчины утверждали, что мужественность, которую должны олицетворять военнослужащие Сил самообороны, отличается от других типов мужественности и требует мужчин особого типа. И в полном соответствии с предположением Джудит Батлер [Butler 1995: 24] о том, что гендер – это не предрасположенность, а достижение, оба мужчины провозгласили милитаризованную маскулинность тем, чему обучают и что практикуют и обретают в Силах самообороны. Военные ведомства во всем мире тратят много энергии на создание иллюзии того, что военные задачи являются мужскими и маскулинными по своей сути. Следовательно, даже если милитаризованный гендер «предполагается в качестве одного из идеалов, которые никогда полностью никем не осваиваются», по формулировке Батлер само действие милитаризованного гендера как раз и есть то, «что задним числом создает иллюзию, что существовало внутреннее гендерное ядро» [Butler 1995: 32]. В армии больше, чем где бы то ни было, санкционированная мужественность выставлена напоказ, ее смысл постоянно разъясняют, ее цели часто повторяют. Пожалуй, никакая другая организация не вдалбливает своим членам так энергично, какими они должны быть.