операции повысили самооценку военнослужащих и были отмечены военной администрацией по двум причинам: они убедили политиков, а также национальную и мировую общественность, что японские военные могут успешно действовать на международной арене, внося свой вклад в общее дело, и это позволяет военным иметь позитивный имидж в сложных отношениях между вооруженными силами и обществом.
Однако в начале 1999 года «ракетный инцидент» в Северной Корее породил новые ощущения надвигающейся военной угрозы и стимулировал дебаты о военном потенциале Японии и функциональности американо-японского альянса в области безопасности. Пресса педалировала неспособность Сил самообороны и вооруженных сил США в Японии предотвратить опасные инциденты, а в более общем плане – неготовность Сил самообороны к развитию событий по наихудшему сценарию. Либеральные издания вновь поставили под сомнение конституционную легитимность Сил самообороны, а правые воспользовались шансом критиковать ограничения, мешающие Силам самообороны действовать как «нормальная», «традиционная» или «современная» военная организация [Katahara 2001]. Подобные дискуссии вспыхивали снова и после недавнего участия Японии в военной кампании в Ираке, а споры по поводу отношений вооруженных сил и общества продолжают оказывать сильное влияние на самовосприятие военнослужащих.
Эта книга состоит из пяти глав, в которых рассматриваются различные связанные с Силами самообороны Японии вопросы, представленные с разных точек зрения. В первой главе я предлагаю мой личный взгляд и микроанализ ритмов повседневной жизни на базе СССЯ – это помогает выявить проблемы, с которыми сталкиваются военнослужащие; в последующих главах я рассматриваю эти проблемы в различных контекстах. Точно так же, как антропологи утверждают, что лучше понимают человеческие сообщества, являющиеся предметом их исследования, посредством включенного наблюдения, офицеры по связям с общественностью из состава Сил самообороны полагали, что я лучше разберусь в ситуации, если своими глазами увижу жизнь военнослужащих. Я не разделяю этого убеждения, но полагаю, что непосредственность и материальность общения в ходе моего пребывания на базе способствовали моим попыткам взглянуть на внутреннюю жизнь Сил самообороны глазами новобранца.
В главе 2 я анализирую структуру мужественности в армии. Исторически война навязывала в качестве идеальной модели экстремальные формы маскулинного поведения, подчеркивая усиленную механизмами физическую доблесть военных и превращая национальную идентичность в резкий контраст между победой и поражением. Однако чем более технологически продвинутой становилась война, тем менее правдоподобным становилось утверждение, что источником традиционной воинской доблести и мужской идентичности является поведение на поле боя [Braudy 2003: XVI, 251]. Соответственно, вставал вопрос: что такое героизм и как конструкт военной мужественности