Один сон на двоих. Татьяна Корсакова

глазомер, а у тебя идеальная форма ступней.

      – Идеальная? – впервые за все это время Людмила улыбнулась. – Это комплимент?

      – Это констатация факта.

      Вернулся Семен Михайлович с подносом в руках, решил, наверное, лично обслужить дорогих гостей. Работал он споро и четко, за что Харон его и ценил. Ровно через минуту они с Людмилой снова остались наедине.

      – Оказывается, я голодная, – сказала Людмила. – Думала, после сегодняшнего на еду вообще смотреть не смогу. Крепкие у меня нервы, Харон. Что скажешь?

      – Очень крепкие, – подтвердил он, наливая Людмиле вино. – Ты поразительно смелая женщина.

      – Это констатация факта? – спросила она.

      – Это комплимент, – сказал он.

      Никогда и никому, ни одной женщине он не говорил комплементов. Он даже не знал, как их правильно говорить. С Людмилой получилось как-то само собой.

      Какое-то время ели молча. Людмила углубилась в свои мысли. Харон не хотел ей мешать. Она немного расслабилась лишь на третьем бокале вина, взгляд ее сделался мягче и, кажется, игривее. Наверное, это было хорошо. Плохо было другое: расслабившись, Людмила захотела танцевать. Вот прямо тут – на уже почти опустевшей веранде, вот прямо под эту легкомысленную джазовую музыку, которую приятно слушать, но под которую невозможно двигаться.

      Харон задумчиво посмотрел на Людмилу, не говоря ни слова, встал из-за стола.

      – Ты куда? – спросила она чуть обиженно.

      – Я сейчас, – сказал он. – Скоро вернусь.

      Весь музыкальный репертуар ресторана он знал наизусть, он сам его подбирал и одобрял, поэтому нужную композицию искал недолго. Это было «Зимнее танго» Оскара Строка, одновременно прохладное и страстное, лед и пламя, как сказал бы Мирон.