Китченер. – Наши предки сражались до конца и в более безнадежных ситуациях.
– Смею вас заверить, что более безнадежной ситуации в британской истории еще не было, – ответил министр иностранных дел. – Вы должны бы знать о том, как артанские летательные аппараты в считанные часы вдребезги разнесли всю железнодорожную инфраструктуру Восточной Пруссии. Представьте себе, если нечто подобное начнется у нас. Да и история с «Гебеном» тоже не сулит королевскому флоту ничего хорошего.
– И что вы предлагаете, сэр Эдуард? – спросил Генри Асквит, сделав знак лорду Китченеру помолчать.
– Два месяца назад я бы тоже еще похорохорился, – хмыкнул Эдуард Грэй, – но сейчас, когда мистер Сергий уже продемонстрировал всему миру, какой расклад у него на руках, такое поведение будет смерти подобно. При угрозе прямого столкновения с игроком такого класса нужно немедленно бросать карты и выходить из игры, а иначе можно лишиться вообще всего, что у нас есть, вплоть до собственных жизней. Историю с попыткой переворота необходимо свалить на посла Бьюкенена, сделав из него козла отпущения: мол, это была его личная инициатива, проявленная от излишнего служебного рвения. И одновременно следует завязать с властелином Артании мирные переговоры – например, через наше представительство в Белграде. Сэр Чарльз Луи де Грац, конечно, не самый лучший из наших дипломатов, но для первого контакта с тем, кто называет себя Бичом Божьим, хватит и его талантов.
В кабинете премьер-министра повисла тишина. Таким образом (заранее убоявшись угрозы полного разгрома) Британия из конфликтов не выходила еще никогда. И в то же время министр иностранных дел обрисовал вполне конкретную перспективу противостояния силе неодолимой мощи и последующего всеобъемлющего уничтожения.
– Но что мы будем делать, сэр Эдуард, если мистер Серегин на этих переговорах выдвинет нам неприемлемые условия? – спросил Черчилль.
– Как я понимаю, – ответил тот, – любые условия Артанского князя будут выглядеть для нас неприемлемыми, но нам придется их принять, ибо альтернативой тому может стать гибель Британской империи. По мнению этого человека, наше солнце слишком долго стояло в зените, и вот теперь пришло время закатить его вручную. Вопрос только в том, сколько при этом прольется британской крови – в числе прочих, на кону находятся и наши с вами жизни…
– Так это, получается, капитуляция? – спросил фельдмаршал Китченер, топорща седеющие усы.
– Да, это капитуляция! – вместо Эдуарда Грэя подтвердил премьер-министр. – Или вы, дорогой сэр Горацио, имеете надежду выиграть войну против этого господина, когда на его стороне будут все ресурсы Германской империи, а наша идеальная блокада просто поломалась?
– Нет, – покачал головой военный министр, – таких надежд у меня нет. Просто я стараюсь определить некие граничные условия этой