чего, как?
– Дойка же еще гудит, – вмешался Максим.
– Дед просил пораньше.
Мишка подмигнул Аньке, которую уже усадили на лавочку к столу, не получив ответа, мелькнул тенью в дверном пролете и растворился в ярком солнечном свете.
Пыль под ногами поднималась тяжелыми облаками, в отсутствии ветра она зависала в воздухе над землей, оставляя за идущим дорожку, легкую пелену коричневато-серого цвета. В голове сама-собой звучала какая-то распевная мелодия, добирающаяся до коды, потом теряющая мелодику и ритм и пропадающая вовсе, но тут же, только достигнув полного затухания, с новой силой и новыми вкраплениями мелодического рисунка, настигала вновь. Ее хотелось подпевать вживую, голосом, громко, возможно в сознании пытаясь достигнуть все же мелодической развязки, и пройдя недосягаемую коду, выдать финальный аккорд. Не замечая за своим мычанием, Мишка поравнялся со встречной повозкой, запряженной белой в яблоко кобылой. Ход остановился, с повозки кто-то окликнул.
– Мишань, дед дома? – парень вздрогнул от неожиданности.
– Дома, – растерянно ответил Мишка.
– Стружка есть?
– Вчера только отчистили, мешков десять можно набрать.
– Скажи Ильичу, пусть придержит, мотанусь за мешками и заберу.
Мишка кивнул одобрительно головой, и сделал пару шагов по дороге, потом опустил глаза и посмотрел на руки, на тело и в какой-то потерянности звонким щелчком и с неописуемой досадой понял, что ушел без рубашки. Резко повернулся, и не сбавляя темпа пошел в обратном направлении.
Еще за полсотни метров до сарая можно было расслышать визг и смех, громкие выкрики, что не удивляло, зная, как проходят карточные игры в их компании, больше смущало то, что Анька, впервые попав в их общество, уже влилась, заразилась их извечной глупостью и дурачеством. А в голове все витали какие-то ее образы девочки с куклой, глупыми вопросами, и резко переходящими в стройную изящную, юную леди.
– Рубаху забыл, – объясняя свое неожиданное возвращение, выпалил Мишка.
– Тут нет, – Леха повертелся вокруг себя, оглядываясь, – На полке нет?
– Не, – Максим сидел у входа с сигаретой и что-то рисовал палкой на пыльном полу, – я все вещи относил за ширму, там была.
– А Анька ушла что ль? – Мишка, рыская по полкам и скамейкам задумчиво замер, не видя девушки.
– Неа, – кивнул головой Леха, – Проиграла партию, отдает выигрыш.
– Чего? – переспросил парень.
Из-за ширмы снова раздался визг, возня, грохот. Игорь что-то сдавленно ворчал сквозь глухой Юркин смех. Мишка дернул пыльную тряпку, Иван, подскочивший к нему, протянул руку, мешая ее схватить, но не успел и сделал гримасу нашкодившего школьника.
В полумраке, на аккуратно уложенном штабеле старых досок, в самом дальнем углу, сидела Анька, прижав двумя руками колени к обнаженной груди, Игорь, вцепившись в ее запястье рукой, пытался освободить ноги, дергая то левую, то правую. Он это делал с каким-то особым диким остервенением, с ужасным выражением