и хуже, – ответил на это сосед, роясь в своих воспоминаниях. – Вот только что был человек, а секунду спустя от него лишь разорванная и окровавленная одежда на волнах качается.
– Ну, мне сложно такое представить, я ведь девушка не военная. – Алина снова обратила внимание на свежий букет роз и решила сменить тему, пока отставной офицер не начал утопать в собственных мысленных кошмарах. – Это ваши цветы? Вы принесли?
– Да.
– Зачем тратились? Могли бы просто…
– Захотелось. Неловко было приходить с пустыми руками.
– Они ведь совершенно не могильные.
– В каком смысле? – Валентин Степанович разлил по второму разу.
– Обычно такие букеты дарят живым. Скажем, на какое-то празднество.
– Так ведь сегодня день ее рождения, а не смерти, верно?
– Хм, верно! – вынуждена была согласиться Алина, и они с соседом снова выпили.
Затем она присмотрелась к его букету более внимательно. Тот и вправду казался ей слишком пышным, пестрым, радостным, совершенно не похожим на те, что обычно прикладывают к холодному мрамору. Цветки роз широко распустились навстречу миру, каждый листочек стремился ввысь, мягкий ветерок нежно трепал тонкую красочную пленку, а розовые ленточки в золотую полоску под бутонами…
Стоп! – Мысли Алины будто парализовались.
– Подождите! – воскликнула она. – Эти ленточки в букете…
– А что с ними?
– Я видела их раньше… и много раз… – Алина не могла найти слов от волнения. – Они… они всегда были в… Но я не понимаю! – Затем ее осенило, и она уставилась на соседа: – Валентин Степаныч! А теперь ответьте мне честно и откровенно, это вы приносили все те букеты, которые я находила у двери нашей квартиры?
Он глубоко и безнадежно вздохнул.
– Да, это был я. И, честно говоря, думал, что вы уже давно об этом догадались, но стеснялись спрашивать.
– Я могла подумать на кого угодно, но только не на вас!
– Почему же?
– Ну, не знаю. Улики всегда указывали на других.
– Улики? – улыбнулся он. – Ты проводила расследование?
– Я имела в виду, что всегда думала на тех… в общем, это уже неважно. Но… но вы ведь сами обозвали его… вернее, выходит, обозвали себя «романтиком хреновым», когда помогали мне с дверью. Вы помните?
– Помню. В то утро я хотел признаться тебе, что это мой букет, и извиниться перед тобой за то, что невольно задержал, но так и не нашел в себе слов и уверенности. К тому же ты очень нервничала, торопилась на работу. Написала записку, прикрепила к дверной ручке. Я потом ее забрал и намотал на ус, что отныне буду приносить цветы в корзинках. Сначала подумал про вазы, но я бы разорился на них, поэтому посчитал, что корзинки…
– А ленточки? Это была ваша своеобразная «подпись»? Или реально подсказка?
– И то, и другое, и третье, если уж смотреть на все под таким углом, – ответил пожилой мужчина.
– Не совсем поняла вас, простите.
Он налил по третьей,