дожидаясь следующего лета, но череда уик – эндов продолжилась, а с ней и посещения вдруг ставшего крепнуть и вымахивать Саньки.
Поворот уже рядом. В череде метаний, не находя выхода, он звал, просил не за себя и знал: с пацанами, с Хакимом и с ним – горы.
Поворот. Подбежав, заставил всех сгрудиться. Планшет.
– Павлов, Зимин, Сорокин. Прямо, потом на закрытую террасу. Застреваете там – и тихо. Вертушка стояла – перекрыли уже. Высадиться могли только вот здесь – провал хребтов и подъем резкий, закрепятся. Вы в ста метрах. Вертуха ушла вправо – страхуются, наш перевал затыкают. Митя, вертуха боится, идет облетом, будет проходить на длинный ход к Паку у вас. Свали ее, Митя. Надо. Она потом всю свору притащит. Ермак, Хаким и я идем к перевалу. Стоп у залома. Павлов, сделаешь или нет, но потом шуму побольше и сразу отходите. До залома. Всем ждать там. ВВ[18], усрухи[19] – мне, и вперед.
Вертушка рушила все. Он отдал ее Митьке, зная о непосильности задачи. До сих пор удивляющий Маркела чумаходной сутью, Митька непосильностью жил: «Невозможно? Тогда истрачу побольше времени. «Не» чтобы отвалилось».
Степашин
Москва, Ясенево, 03.06.1995, 09:30
Терехин не расстроился: «С‑4, БМВ, РКПБ, МТБ коммунизма – все без толку». Степашин развел руками: «Руководству видней», и исчез в направлении к Лубянской площади, а именно к ВЦ ФСБ.
Вычислительный центр имел непосредственное отношение к ключам, поскольку заведует его технической библиотекой уважаемый Игорь Моисеевич Карин. Экспертов НТО Степашин игнорировал: «Два дня – и дуля в конверте». Хобби же Игоря Моисеевича наложило неизгладимый отпечаток на его личную и общественную жизнь в плане официально употребляемого внуком именования дед Ключ, ожесточения с годами упоминаний супруги о психушке, а также подтрунивания детей, живущих отдельно, по поводу превращения жилплощади в склад скобяных изделий. Что, впрочем, ни в коей мере не влияло на безрассудное стремление Игоря Моисеевича к озамочиванию. Как антиквариат, так и последние достижения конструкторов являли собой предмет неприкасаемый. Дверные замки квартиры, соответственно, оставляли желать лучшего, чем и объяснялось недавнее ограбление. Преступники, по всей видимости, были уведомлены: ни один замок бесценной коллекции тронут не был.
Игорь Моисеевич извлек из стола огромное увеличительное стекло и стоваттную лампу для настольного светильника. На белом листе бумаги лежали два небольших ключа, смущенно ожидающих прикосновения беспощадного судьи, потирающего руки, дабы продлить обожаемое мгновение. Удовлетворенное цоканье. Ерзающий на стуле Степашин.
– Ты только посмотри, Сашка. Бороздка уникальна. А что ты скажешь о проточках? Многопрофильные, микронный зазор. Клеймо, номерочек. Вкус. Это шедевр, Сашка.
Ключи отложены. Гигантский носовой платок