причину своей болезни и чуть ли не своих кровных врагов. В общем, хватало всяких.
О чем не сказала мне Михайловна при приеме на работу, так это о том, что график работы у меня «плавающий». Не скользящий, а именно «плавающий». С восьми утра до пяти вечера я проработал всего два дня, а дальше понеслось: сутки через трое, сутки через двое, смена через три часа после суток. Я же говорю, график «плавающий», скорее даже «дрейфующий», если вы понимаете, что я хочу сказать. Дело было в том, что у нас катастрофически не хватало персонала. В других отделениях, в плане работы санитаров, все просто – два человека на смену. Это по штату, и этого хватает. У нас же в отделении все несколько сложнее – по штату у нас четыре (!) санитара на смену, но текучка страшная. Психологически трудно привыкнуть к тому, что у тебя на руках умирают по три-четыре человека за неделю. Не все оказываются готовы к такому. В общем, текучка. И у пациентов, и у персонала.
Как это ни странно, меня это не напрягало. Бывали дни, когда я сам, по собственной инициативе, видя, что на работе завал, оставался после суток, чтобы помочь другим санитарам. Нет, в восторге я не был, но… Как бы это объяснить? Я чувствовал себя при деле. Да, точняк – именно «при деле»! Возможно, во всем виновато мое слишком развитое воображение, но теперь мысль моих родителей сделать из меня врача уже не казалась мне такой уж варварски дикой, и я даже начал представлять, как по прошествии лет этак десяти я, в маске и тонких резиновых перчатках, со скальпелем в руке и сосредоточенным выражением лица, стою в операционной и копаюсь в распахнутой настежь грудной клетке пациента, словно водитель под капотом своего автомобиля. Разобрать несложно, нужно научиться собирать обратно. Причем собирать так, чтобы не оставалось лишних деталей, когда соберешь… У меня вот они остаются даже тогда, когда я чиню простой электрочайник. А человек ведь далеко не чайник, поэтому нужно учиться, учиться и еще раз учиться! Вот такие мысли начали появляться у меня в голове.
Не поднимайте удивленно брови, не морщите лоб и не крутите пальцем у виска. Сам знаю, что переделать человека за пару недель невозможно. Догадливые какие. Ну да, была еще одна причина, по которой я шел на работу как на праздник. Так уж и быть, расскажу. Какой смысл скрывать, когда и так уже почти все про себя выболтал? В общем, врачом в нашем отделении работала та женщина, дочке которой я купил гематоген в день своего трудоустройства. Кстати, оказалось, что это не ее дочь, а сестра. У нее же не было ни мужа, ни ребенка, ни котенка… Это я так, между прочим узнал.
Наше удивление было взаимным, когда мы впервые пересеклись в отделении. У нее было имя – Маша. Не Ивановна, не Сановна, а именно Маша! А я – Антон. Врач и санитар – это практически как Красавица и Чудовище, как Суламифь и Соломон, ну, или… в общем, сами придумайте. В любом случае, несостыковочка прослеживалась. Не такая, чтобы сразу вызвать порицание со стороны медицинского социума, но все же… Разница в возрасте – раз, разница в образовании – два, разница в социальном положении – три, ну и еще всякая прочая мура, которую так любят подчеркивать