направился к выходу. Дожевывая и хлопая на прощание громилу Валеру по спине, Кононов и Горелов поспешили вслед за шефом. Давясь помидором, Кононов прошептал, наклонившись к аналитику и отпихивая в сторону его портфель, бьющий по колену:
– Слушай, а зачем он все-таки ее упрятал в этот дом отдыха? Психотропное зачем?
– Для того, балда, чтобы спровоцировать тех, кто собирает информацию о нашей канторе. Чтобы они начали Веру разыскивать, а мы их выявили, засекли… А реланиум, чтобы спокойно себя вела.
– У, Горелов, голова у тебя работает…
– Да ладно. А ты лучше болтай поменьше, а то шеф поймет какой ты тупой, и выгонит с работы.
– Ну, ты, головастик, не очень-то! – Кононов замахнулся, но осекся, когда Ягов, первым войдя в лифт, оглянулся на него. Глаза у шефа были грозные и одновременно довольные.
– Итак, как говорил незабвенный Бендер, заседание продолжается, то есть, скорее, даже начинается. Горелов, ты разбираешься в картах?
– Конечно, Василий Ефремович. – Математик угодливо изогнулся.
– А немецкий знаешь?
– Достаточно хорошо.
– Прекрасно, тогда нажимай на кнопку, только не запачкайся, кто-то всю панель оплевал.
Ягов брезгливо отстранился от стенки лифта.
– Спасибо, вижу. И кнопки сожжены спичками… Ну и страна, все только и делают, что гадят…
– Да это мальчишки балуются, – оскалился Кононов, разминая в пальцах сигарету.
Глава 7
– Спи, Аннет, спи… – Хорст Фромм вылез из-под одеяла и успокаивающе поцеловал жену, когда она повернулась к нему, порозовевшая ото сна, с отпечатавшимися на щеке складками наволочки.
– Ты сегодня поздно? – Аннет сладко зевнула и сонно потянулась к Хорсту за новым поцелуем.
– Не думаю, скорее всего к пяти часам уже вернусь, – ответил он, мягко отстраняясь. Затем сунув ноги в тапки и, придерживая перевязанную правую руку, прошел на кухню. Сварил кофе, похрустел маисовым печеньем.
Пока кофе остывал, он почистил зубы, побрился, со вздохом пропустив участок щеки, вздувшейся от ожога, потер пальцем опаленные брови, провел ладонью по непривычно короткой прическе. Обычно прямые волосы теперь будто подверглись химической завивке, кучерявились и торчали в разные стороны. Хорст ухмыльнулся, состроив самому себе в зеркале зверскую рожу, включил телевизор в нише над холодильником, убавил звук, чтобы не мешать жене, и стал не спеша пить кофе.
На телеэкране высветилась заставка новостей. За спиной диктора, под транспарантом с надписью «Гондурас», суетились смуглые люди в защитной форме, опоясанные пулеметными лентами. Они быстро высовывались над бруствером, выложенным мешками с песком, не глядя палили куда-то вдаль и ныряли обратно в укрытие. Потом пошли спортивные известия. Фромм вытащил было сигарету, но, посмотрев на часы, пошел одеваться.
Шкаф встретил его запахами горелой синтетики и жженого хлопка. Из нижнего ящика торчал полиэтиленовый пакет, в котором ему при выписке из