пакет. В нем оказалось фиолетовое платье, записка и конверт с тысячной купюрой. «Как и было оговорено, оставляю вам платье для подрубки и освежения вышивки. Также вкладываю нитки и фурнитуру». Разобраться с платьем я решила позже. Все-таки желудок сигнализировал о желании перекусить. Смешав в миске три яйца, молоко и капнув туда растительного масла, я порезала туда остатки зеленого лука, найденного на кухонном столе. Захватила с собой чайник. Ополоснула сковородку под струей горячей воды, поставила на зажженную конфорку, вылила в сковородку смесь из миски. Сполоснула миску под водой. Поставила чайник на место сковородки. Чистую миску водрузила на полку над раковиной. Рассеянный свет от одинокой лампочки высвечивал большое, сравнительно чистое помещение. В раковине больше не было грязи. Вся посуда стояла на полках. Расправившись с омлетом и подхватив чайник, опять используя вместо прихватки свою футболку, я поспешила в комнату. Там, распаковав пачку топленого печенья, принялась пить чай, упершись взглядом в маленький телевизор, который показывал всего два канала: первый и один из местных. Так, мирно смакуя пачку печенья, я отправилась на боковую под новости в полночь. Время, за неимением в комнате часов, я отслеживала по выпускам новостей или в верхнем левом углу местного канала.
Тряпки на окне совсем не спасали от солнечного света. Спросонья, щурясь от света, я отвернулась к спинке дивана. Взгляд уперся в бумажный пакет. Шитье. В памяти всплывали звуки швейной машинки и мелькающие, кладущие один за другим стежки руки. Может, я смогу? Но для начала позавтракать. Сбегав в магазин и купив там колбасы, я приготовила себе яичницу с колбасой. Попила чай с остатками печенья. На столе стояла какая-то жестянка, я открыла ее. Там оказались всевозможные нитки, иголки и наперсток. Включив телевизор, чтобы не было скучно, я принялась за шитье. Сложность состояла еще и в том, что дыра наползала на вышивку. Слава богу, фурнитура была в том же пакете в необходимом количестве. Обработав рваную дыру, я принялась за вышивку. Стежок за стежком, и вот уже по подолу вилась виноградная лоза из бусин. Рука с легкостью порхала над тканью – я умею это делать, класс! Часы в телевизоре показывали два, когда я закончила с починкой платья. Спину немножко ломило. Накатила легкая усталость, и пришел голод. Взяв пачку риса и банку тушенки, я почапала на кухню. За неимением кастрюли пришлось взять сковородку. Засыпала на дно рис, добавила воды и поставила вариться. Открыла банку тушенки открывашкой, найденной на кухне. Выгребла тушенку в рис. Выкинула банку в мусор. Поискала глазами тарелку. Не нашла. Стала есть из сковородки. Взгляд скользил по кухне и уткнулся в полки с посудой. Напротив одной из них было написано фломастером «Лена». О, мое! Я подошла поближе. На полке была кастрюля, пара глубоких тарелок, пара мелких тарелок, вилка, граненый стакан, пара засаленных прихваток и обожженное кухонное полотенце. Все было чистым, но старым и с щербинками.
– Обозреваешь свое богатство? – раздался сзади знакомый голос.
– Да. Это мое, – я повернулась к говорившей.
– Твое, твое. Вот позову