живое. То есть сегодня, допустим, вся флора и фауна весит, скажем, миллиард тонн, и тогда все одноклеточные весили столько же. Отчего так? Непонятно. И непонятно, как произошло превращение одноклеточного организма в такое сложные существа как восьмиглазый мохнатый паук, гуппи, утконос, ворона и сексапильная женщина. Непонятно, как и почему стали организовываться в сложноподчинённые иерархии сообщества самых различных существ – пчёлиный рой, львиный прайд, здоровый советский коллектив.
В скобках замечу, что теории развития до сих пор нет никакой. Есть теория систем, есть теория игр, есть теория самоорганизации, но вот теории развития нет. Что такое развитие? Это усложнение? Это изменение? Это улучшение? И по сравнению с чем? Как мы определяем, что сложнее развито? По количеству элементов? По количеству взаимосвязей? По эффективности функционирования? Теоретически развитие ещё неосмысленно. Так же, впрочем, как и понимание. Проблема понимания – одна из самых сложных. Допустим, вы что-то знаете. Но понимаете ли вы то, что знаете?
И совсем непонятно, как из просто живого вещества, занятого исключительно выживанием и самовоспроизводством, появилось существо разумное. И непонятно, как у существа разумного появилась речь. И как разум взаимосвязан с речью. Сначала появилась речь, а потом разум, или наоборот, или же ум и слова стали рождаться одновременно и взаимосвязано. Мы этого не знаем. Мы строим догадки. Мы пытаемся вычислить событие по косвенным уликам. Одно время казалось, что изучение архаических племён, сохранившихся в Африке, Океании и Австралии, прольёт свет на происхождение человеческой ментальности. Но оказалось, что даже у австралийских аборигенов, неполиткорректно считавшихся самыми архаическими людьми, система представлений о мире намного сложнее и красочнее, чем у современного европейца.
Так что же думаем о мире мы, современные европейцы? В общем-то, получается, что ничего не думаем. Мы ни в чём не уверены. Мы только знаем, что, родившись, научившись ходить, говорить, писать и считать, мы проживём около семидесяти лет, оставим потомство и умрём. Некие благоприобретённые навыки помогут нам добывать хлеб насущный и получать необходимый уход по болезни и в старости. Уверенными мы можем быть только в одном – наше тело обязательно умрёт.
Мы ни в чём не уверены, хотя порою думаем, что верим в то, что знаем. Но что мы знаем? Если посмотреть под поверхность наших слов, выражающих наше мировоззрение, то окажется, что и мировоззрения у нас никакого нет. Есть набор некоторых штампов: Большой взрыв, миллиарды лет, первичный бульон в океане, эволюция, человек произошёл от обезьяны. Все эти штампы у большинства из нас не присутствуют в голове в чистом виде. Они, как уже замечалось выше, варятся в каше обрывочных и недостоверных сведений о сверхъестественном.
Сверхъестественным в европейской традиции называется совокупность фактов или человеческих возможностей, не поддающихся объяснению привычным набором мировоззренческих