Дина. Привет, Солнышко —
И целую, прямо в губы, а что стесняться, уже своя, ни как иначе.
Отвечает и на поцелуй и на приветствие:
– Привет, Даня. А почему Солнышко? Меня так ни кто не называл еще —
–Похожа ты потому что, а они слепые. Не видят как ты светишь – Отвечаю я обнимая и прижимая ее к себе.
И млеет, натурально млеет и от слов, и от нежности. А ведь все честно, что думаю, что ощущаю, то и сказал. Правду говорят, честность великая сила.
И заглядываю в ее глаза, и тону в их бездонной зелени. А поцелуи все глубже, губы все слаще и руки уже не удержать, они отправились в любимый забег по прекрасному телу. А оно уже, чуть ли не поет под руками, говоря – вот оно я, возьми, делай что хочешь, тут нет запретов.
И я беру, какие запреты ? Руки находят нежную грудь и зовут на помощь губы, те конечно откликаются и присоединяются, и начинают спорить где и что, и чье? И выигрывают, а руки отправляются дальше, мест много интересных тут. Вот и животик такой плоский и тоже такой нежный. Но тут и губы заинтересовались, и сходили посмотреть – да хорошо. Но грудь интереснее, и соски такие вкусные и вернулись обратно. И руки, тем временем, уже соскользнули ниже, е на бедра и между ними. А там все еще нежнее и где-то прохладное, а где-то горячее. И контраст так бьет по нервам, что забываешь обо всем кроме вот этого прохладного и горячего. И кажется что лучше этого уже и быть не может. А нет, оказывается, может – попка вообще фантастическая, вроде и упругая, а вроде, и мягкая. Сумасшествие одним словом, не реальность, но она есть и прямо тут под руками.
А рядом, что это рядом? Какая-то не возможная гладкость и влажная проникновенность. Так хочется и погладить, и проникнуть. А я и глажу, и проникаю. Ощущения не вероятные – тепло, влага, нежность, жар. Тут и губы снова заинтересовались, пришли посмотреть что тут такое интересное, да поцеловать, да попробовать. И язык в стороне не остался.
Все распробовал, вкусно, нежно, с ума сводит и не меня одного. Дина вон уже в экстазе бьется, стонет, почти кричит. Может ей холодно? Надо согреть и руки отправляются греть, не одни конечно, губы тоже вернулись, передают свое тепло чужой груди.
И я обнимаю ее и целую в губы, она уже ни чего не понимает, провалилась в сплошное наслаждение, ноги призывно раздвинуты и начинается древнее, как мир таинство, которое затягивается еще на сколько-то минут и всю жизнь. А это и есть жизнь.
И нас накрывает, теперь уже одновременно.
И выплываем мы тоже одновременно. Она лежит на моей груди и чуть ли не мурлычет. Кошечка, рыжая кошечка, как-то не заметно ставшая своей и такой родной, что уже трудно представить существование без нее.
И на эмоциях, притягиваю ее к себе и целую, и уже по-хозяйски прохожусь руками по телу. А она и не против, потягивается вслед за скользящими по коже руками, заглядывает в глаза и спрашивает:
– Ты меня любишь? У нас все серьезно? —
И видно, что это не дежурные вопросы, что ответ для нее очень важен.
– Да, Дина, я тебя люблю и надеюсь, что мы надолго вместе. Только вот, небольшая проблема есть, я подал заявку на поступление в Москву,