ошибался.
Для нас они были лишь толпой дураков. Они неплохо умели убивать, но дураками и оставались. Они обступили повозку, готовясь, кажется, разодрать ее на щепки. Кучер упал с перерезанным горлом.
– А ну все назад! – крикнул Халвар. Редкий человек мог вызвать его гнев, но подпольщики и в этом преуспели.
Мужчина, завидевший меня, бросился навстречу. Его не смущало ни собственное сбитое дыхание, ни грозно поднятые черные топоры в моих руках.
– Мы видели, как ты напал на них. Мы знали. Мы знали, что ты служишь Этте! Служишь истинному королю!
Кому-кому?
– Это главная карета, – ткнул пальцем подпольщик. Я невольно перевел взгляд на повозку, груженную тканями.
– Там только товар.
– Не только. Лжекороль уже несколько недель перевозит так своих ближайших сторонников. Скоро здесь будет еще один отряд. Мы сделаем это сейчас, Кровавый Рэйф, иначе нам помешают.
От его «мы» меня передернуло, но поправлять его я не стал. Повозка мало походила на транспорт тиморского дворянина. Интересно. Что ж, чем меньше дворян, тем слабее поддержка лжекороля. Я был не прочь оборвать пару листиков с этого дерева, пока оно окончательно не высохнет и не рассыплется в прах под ногами эттанцев.
Я свистнул Халвару и Тору, мотнул головой в сторону повозки и сам зашагал к ней. Быстрым взмахом топора выбил засов на двери. Тор сорвал ее со слабых петель. Я приготовился бить быстро и безжалостно.
Но рука дрогнула от тоненьких криков.
Дети?
Девочка, не старше двенадцати лет, прижимала к себе пятерых малышей. Сама она была одета в тонкое шерстяное платье, подшитое серебряными нитями. Бледные волосы подвязаны лентой, украшенной ягодами рябины. Другие – в шерстяных туниках и плотных брюках, все обуты. Пухлые и розовощекие – кормили их хорошо.
Я и не заметил, что подпольщик встал у моего плеча, пока он злобно не рассмеялся.
– А вот и жемчужины королевского двора, – он вытащил нож и приподнял бровь в ответ на мой непроницаемый взгляд. – Они из богачей, Рэйф. Я прав, маленькая ведьма?
Подпольщик дернул старшую девочку за волосы и потащил наружу. Остальные дети закричали, но девочка только поморщилась от боли. Храбрая. Для тиморанки. Как Элиза.
Я на секунду прикрыл глаза. Они из богачей. Они вырастут такими же алчными и жестокими. Иначе и быть не может.
А Элиза была другой. Но она – единственная в своем роде, лучик света в царстве тьмы. Эти дети нисколько не будут на нее похожи. Но имею ли я право убить их за это?
Король Элизей такими вопросами не мучился.
Сражайся, Вален!
В голове стучала кровь.
– Мы ничего вам не сделали, – дрожащим голосом заговорила девочка по-эттански. Акцент звучал грубовато, но подпольщик ее понял. – Нас отправили ко двору учиться.
– Какая жалость, что вы туда не доедете.
Сражайся, Вален!
Так я действительно еще не сражался. Мой народ похоронил достаточно детей, отчего бы и тиморцам не познать эту горечь?
Топоры у